Назначение в г. Харькове воеводы. – Воеводы и их обязанности. – Просьбы о назначении на воеводство. – Кому были подчинены черкасы.

Возникавшие одновременно с Харьковом города Змиёв, Махнач, Печенеги[1], а также Хорошево, подчинены были чугуевскому воеводе. Под его руководством (Гр.Спешнев) началась в Харькове постройка и острога, для которого он же и составил «чертёж» (530 саж. в окружности).

Но в 1656 г. в Харьков и Змиёв были назначены[2] особые воеводы (указ от 28 марта). Они, равные по власти, совместно с чугуевским, должны были («сопча за один») освещать степи, защищать «новые города» от татарских нападений. Они были подчинены белгородскому воеводе; по его приказанию предпринимали более или менее отдалённые поиски («быть в сходе»).

В том же году в Белгород[3] был назначен кн. Гр. Гр. Ромодановский, долго пробывший на этом воеводстве. Он был деятельным колонизатором порученной ему обширной области и начальником всех бывших в ней ратных сил, которые он много раз водил в походы.

Что в Харьков воевода был назначен в 1656, а не в 1655 году, свидетельствуют два документа[4]. В одном из них сам воевода Воин Селифонтов говорит: «164 (1656)…по указу велено мне…быть на службе в Харьковском и Хорошевском городищах». Одно же известие относит назначение к 1655 г. (извлечен он из церк. арх. Музея Киевской дух. акад.)[5]. Здесь, верно, какая-нибудь ошибка при переписке.

Во все города, где находились «ратные люди», обыкновенно назначались воеводы. Делились они на два класса – полковых (областных) и городовых (местных). Последние ведали почти всеми отраслями управления, следили даже за тем, чтобы духовенство исполняло свои обязанности, а прихожане посещали бы церковь и пр. Что касается судных дел, то в этом отношении была известная градация между местным и областным воеводами, хотя и не отличавшаяся точным разграничением власти. Все воеводы могли сноситься непосредственно с Москвой, не придерживаясь порядка подчинённости. Доказательств того множество. Воеводам отдалённых городов, как это мы видим на примере Чугуева, давалось иногда право даже казнить смертью. Городовые воеводы, верно, в виду их вечных злоупотреблений, назначались, чтобы не засиживаться, на очень короткий срок. Если об этом судить по Харькову, только на два года – от первого до их упразднения при Петре В. Из составленного списка[6] всех харьковских воевод видно, что этот порядок строго соблюдался – число в число. Воевода назначался заранее, приезжал, принимал город, и старый «отпускался», когда истекал срок, или совсем «к Москве», или на новое место служения. Напр., Ерем. Сибилев просил назначить его в Харьков («за раны и плен»). С просьбой он очень поспешил, подал челобитную, когда В.Сухотин не пробыл ещё и полного года. Резолюция: «назначить велено, когда В.Сухотину исполнится два года». И следующий воевода Тарбеев напросился в Харьков «за выбитый стрелою глаз и ради праздника Алексея Человека Божьего и для государского многолетнего здравия», так как-де «два года Сибилеву истекают». Иногда и сами жители просили Царя оставить им любимого воеводу на второй срок (Тарбеев по такой просьбе пробыл с 1664 по 1668 г.). Иногда следовал отказ.

Первые воеводы все жаловались на харьковцев, а охотников попасть к ним в город находилось немало.

Главной обязанностью воевод пограничных городов была охрана жителей от татарских нападений. Для этого они должны были «всеми способами» собирать «татарские вести». О появлении в степях хотя бы и небольшого числа татар они немедленно должны были доносить в Белгород.

Воевода следил за правильным исполнением караульной службы в самом городе. Караульщики стояли по башням, стенам, у ворот и пр. Последние на ночь запирались; ключи от них непременно должны были храниться у самого воеводы. Он заведовал «городовым строением», вёл «строительные» и др. книги, точную отчётность огнестрельным припасам («зелейная казна»). Следил за появлением в городе и окрестностях новых людей, проверял их право прихода, увольнял на промыслы, сам регистрировал паспорта, а сильно развитая тогда «паспортная система» угнетала жителей. Воевода вершил суд и расправу в «съезжей (приказной) избе». Смотря по величине города, в помощь ему назначался дьяк, подъячий. Воевода должен был быть грамотным. По крайней мере, по инструкции, некоторые бумаги приказывалось выдавать «за своею рукою, а не с печатью», которая, следовательно, у них имелась. Первое время воевода заведовал всеми жителями города – русскими служилыми людьми городовой службы, пашенными – это всецело, а также и казаками-черкасами, посылая их «по вестям» и ходя с ними в поиски. Казаки-черкасы подчинены были непосредственно своему атаману, ведавшему всеми их внутренними распорядками – «по их черкасской обыкности». Но списки им вёл воевода, принимал новых пришельцев, делал смотры оружию и конского состава. Воевода собирал оброки, вёл приходо-расходные книги, заведовал хлебными запасами. Далее, он должен был заботиться об исправном состоянии укреплений, держать город в постоянной и полной готовности на случай «осадного сидения». Наказ относительно черкас повеливал: «ласку и привет держать к ним добро, а обид и насильств, и налогов им никаких не делать[7], и если, для своего пожитку у черкас и у русских людей учнёт у кого от каких дел иметь посулы и помники, а после про то сыщется…быть в великой опале». Но в этом то и вся суть. Приказано было иметь «ласку», а на деле же, конечно, за исключениями, воеводы, не выделяясь из тогдашнего общего уровня, были до крайности грубы, жестоки, несправедливы и – великие взяточники. Отменённое Грозным «кормление» процветало ещё всецело. Воеводы урывали с чего только было можно. Сбор таможенных и кабацких и др. денег, покупка хлебных запасов, раздача жалования – было их поле «бездельной корысти».

В Москве это хорошо знали, не доверяли им, контролировали, но такими же ненадёжными людьми. С воеводами не церемонились и жестоко расправлялись за всякое упущение. Так, напр., воевода змиевской С Дурново был послан для наказания краснокутского воеводы батогами за «задержание почты»[8].

Но, несмотря на это, на воевод сыпались и сыпались жалобы.