Городища. – Салтовское городище. – Заселение его черкасами. – Донецкое городище. – Придонецкая область. – Заселение Харьковского городища черкасами. – Время возникновения города. – Предания. – Мнение Н.Аристова. – 250-летний юбилей Харьковского полка. – Никольская вотчина. – Воинская организация. – Кто был осадчиком. – Хорошево, занятие его черкасами.

Известно, что многие города строились на городищах. Очень много городищ, подвергаясь влиянию времени и распахиванию, сгладились. Но довольно много сохранилось их и до нашего времени незастроенными, с высокими валами, глубокими рвами. Это места прежних городов, несмотря на скромные размеры некоторых. Это доказали раскопки; не вполне только выяснено, какому народу они принадлежали. Несомненно только, что отнести эти городища к одной какой-нибудь эпохе нельзя. Хотя названия их и могли бы быть, казалось, указанием на народ, но и это не совсем так. Напр., «Коганово» городище указывает на принадлежность стоявшего на нём города хазарам. Но хазары, вытеснив жителей страны, могли поселиться на нём, дать название,  оставить для археологов даже следы своего пребывания в верхнем пласте «культурного» слоя земли, но не быть его строителями. Есть городища «Азацкое», «Ницахское», «Болгирское» и много других, носящих инородческие названия; есть и с чисто славянскими. Но имевшиеся в стране городища могли быть названы по своему славянами только при их заселении. Напр., «Круглое городище» несомненно названо славянами, по форме его. Остались городища и от княжеского периода. Можно только сказать, что все они созданы до татарского нашествия. Многие, по старинным свидетельствам, поросли по верху валов многовековым дубом. Есть городище «Кукулевское» с дубами в 8 арш. в обхвате. Слово это напоминает, как нам кажется, «Куку – Лели» - из славянской мифологии.

Едва ли не самым интересным из городищ является Салтовское (между Чугуевом и Белгородом). На правом берегу С. Донца, на скалистой горе стояла некогда сильная крепость. «Окружена она была громадным валом, за которым следовал глубокий и широкий ров. За ним была широкая насыпь, на которой вокруг крепости тянулась колоссальная каменная стена, состоявшая из нескольких толстых стенок, в промежутках забитых мелким камнем и залитых каким-то крепким цементом…в общем от река стена имела около 3 саж. толщины. С восточной стороны к реке был устроен из камня подземный ход, на случай осадного положения; с противоположной стороны крепости имелись проезжие ворота, от которых шла большая дорога к знаменитому в то время колодцу…дорога и колодец сохранились до настоящего времени»[1].

Так Салтовское городище и называлось, «что был каменный город». Какой народ строил эту «неприступную» крепость, неизвестно. Здесь были хазары, печенеги, торки, половцы, но могли быть и более ранние народы – готы. В окрестностях Салтова есть урочище с сохранившимся и теперь названием, напоминающим этот народ – «Брусов Яр». В «Слове о полку Игореве» говорится, что готские девушки «звоня русским золотом, поют время Буссово, лелеют месть Шаруканю» - трудно разобраться в этом. У готов был предводитель Бусс, по свидетельству Иордана[2]. У половцев был хан Шарукань, город же Шарукань находился недалеко от Салтова. Был и них и хан Кобяка – в 4 вер. есть «Кобяков лес». Половецкие ханы у русских назывались салтанами. Был сильный хан Кончак, город его назывался Салтани. Салтов, верно, не более, как переделка этого слова. Здесь производили археологи раскопки, но так и не определили, какой народ строил Салтов.

Черкассы появились на «пустом Салтовском городище»[3] в 1659 г. Партию из 670 челов. привёл атаман Ив. Семёнов. Построили они город «собою» (без помощи), хотя и с ведома Москвы, и, что, удивительно, сами попросили себе воеводу, так как «таким степным местом бегать в Белгород и Чугуев далече». Салтов вошёл в состав Харьковского полка в качестве сотенного города.

К числу интересных, сохранившихся до наших дней относится и Донецкое городище, лежащее ниже впадения р. Лопань в Уды, в 7 вер. от Харькова. Оно является остатком древнего русского города, упоминаемого в XII в. Сюда из половецкого плена прибежал кн. Игорь. Странно, почему город, стоявший на р. Уды, назывался Донцом.

Находится городище на высоком и остром остроге местности, примыкая одним боком к реке, другим к пересохшей речке (Городясский Ярок). С напольной стороны глубокий ров и насыпь. Во время XII Археологического съезда были проведены на городище раскопки, в которых автор, в качестве члена съезда, принимал участие. Они показали, что на городище стояли дома, размерами 4 на 5 арш. – обычный тип древних жилищ. ; что город был сожжён, обнаружены следы пожара, жители перебиты, обугленные черепа носили следы поранений.

Донецкая область не была обитаема после завоевания России монголами. С другой стороны летописи свидетельствуют, что в X в. кн. Олег «нача ставити города по Востри (Ворскла) и по Трубежеви, и по Суле и по Студне». Следовательно. Область С. Донца не входила тогда в границы Киевского княжества. Она вошла при Святославе после победы его над хазарами. До XI в. в стране этой обитали кочевники, не имевшие городов. А потому, по мнению Самоквасова, высказанному на том же съезде, существование г. Донца может относиться к XI, XII и началу XIII в. По раскопкам нельзя с достаточной достоверностью заключить, что население города было славянское. Дело в том, что Северскую область населяли и не одни славяне. Черниговский князь, получивший в удел восточные части Северской области, жалуется, что там живут только «псари половцы», т. е. рабы и наёмники, которым поручалась защита южных границ. Словом, вопрос этот археологи не решили.

И вот на одном из таких городищ, носившем название «Харьковское», осели черкасы и положили начало городу. Население его и прилегавших к нему земель, довольно быстро стало расти. Скоро образовался сильный казачий полк с громадной территорией, занимавшей теперешние уезды: Харьковский, Валковский, Змиевской, Волчанский, отчасти Купянский и Изюмский – целое владетельное княжество.

Только когда именно и при каких обстоятельствах осели черкасы? Постараемся это до некоторой степени выяснить точно.

Прежние немногие исследователи этого вопроса не достигли желаемого результата по недостатку сведений. Они, собственно, были, но лежали похороненными в архивной пыли. К поискам в архивах прежде почему то не прибегали, пробавляясь преданиями, сказаниями сторожил и пр. Происхождение г. Харькова забылось, и основательно.

Названием города воспользовались для воспроизведения имени основателя и постройку его стали приписывать казаку Харько (Харитон). Невероятного, конечно, в предании о Харькове нет ничего, принять его было бы можно, если бы ему не противоречили другие известия. И мифический Харько долго почитался патриархом черкас, построивших город и назвавших его в честь атамана. В Харькове продавались портреты Харька. Оригинал, писанный масляными красками, изображающий бравого молодого казака на коне с копьём в руке, хранится в Музее изящных искусств (при Харьковском университете).

В «Книге Большого Чертежа» говорится[4]:

«А река Угрим пала в Уды, а Лопань пала в Харькову, а Харькова пала в Уды»…А выше Донецкого городища с правой стороны впала в Уды р. Харькова от городища с версту, а в Харькову впала р. Лопина».

Итак этот древний документ не оставляет сомнения, что название р. Харкова было уже известно задолго до переселения черкас и, следовательно, постройки города. Для прежних летописцев Харькова приведенное из «Большого Чертежа» было неизвестно, а оно показало бы им неосновательность предания. А расписывали они его так подробно, правдиво, относя основание города к  двадцатым годам XVII в.

Н.Я.Аристов (1834-1882), проф. Харьковского университета, магистр русской истории, в статье «О земле Половецкой» говорит, что г. Харьков был построен на месте древнего половецкого г. Шаруканя. Название города по его разрушении было присвоено реке. Явились казаки, построили город и назвали его именем реки, причём передали название по-своему, приняв во внимание «филологическую возможность перехода Ш. в Х». Если брать этот путь для объяснения названия города, то «Харьков» подходит ближе к «Каркач» (имя будто бы осадчика), чем к «Шарукань». «К» легче перейти в «Х». Каркач – Харкач звучат почти одинаково. Но это праздные соображения, - черкасы строили город в половине XVII в., а название реки «Харькова» было известно в XVI в. И Аристов не заглядывал в «Большой Чертёж». Г.Шарукань находился в близком расстоянии от Салтова[5], а не на р.р. Харькове и Лопане. Следовательно, Аристов ошибается и в этом.

Об основании Харькова есть и ещё одно предание.

Некий Андрей Квитка, оставшись после смерти отца, умершего в тюрьме, на попечении верного слуги Агафона, был привезен в Киев. Попав в дом воеводы, Квитка влюбился в его дочь. Не надеясь на согласие отца на брак, влюблённая пара бежала и с немногими казаками поселилась вблизи Харьковского городища; хутор свой они назвали «Основой»[6]. По другую сторону городища, на берегу реки («Белгородская Криница») стоял другой хутор, очень понравившийся Квитке. Он начал зазывать сюда переселенцев, приходивших из Польши. Когда число их значительно увеличилось, стали строить город. Предание это разбивается уже тем, что «Основа» была куплена полковником Г.С.Квиткой в 1713 г. у Донцов, владевших ею до того времени[7].

Одновременно по всей теперешней Харьковской губ. начали возникать многие города: одни раньше, другие позже. Харьков ничем особенным от них не отличался, и основание его прошло незаметно. Предание относит его к 20- м годам XVII в., Квитка к 1646 г., «Летопись Самовидца» к 1651 г., неизвестный автор «Топографического описания Харьковского наместничества» к 1653 г. Определение последнего источника (изд. 1788 г.) может быть и правдиво, но голословно; к тому же, относительно других городов имеются очевидные неточности.

Почтенный проф. Д.И.Багалей, на основании научных изысканий, относит основание города к 1654 – 1655 годам[8].

В 1901 г. Харьковский уланский полк скромно отпраздновал свой знаменательный 250-летний юбилей. Казалось бы, что торжество должно было совпасть с празднованием г. Харькова того же события. На каком основании полк выбрал 1901 г.? На том, что на всех его знамёнах и штандартах, жалованных от московских Царей и Императоров, красовался в 1651 г., как указание на время возникновения полка. Во всяком случае, полк «Харьковский» не мог зародиться раньше прихода черкас в городище, а Харьковский уланский – прямой потомок того же казачьего. Вопрос, с какого именно времени Цари стали жаловать черкасским полкам знамёна, более или менее верно выяснен ниже. Все надписи на знамёнах, дарованных позднее, переписывались всегда с предыдущих. На первом, по причине близости события, год мог быть указан верный. Указание «Летописи Самовидца» согласуется с этим.

Харьковский воеводе В.Селифонтов в своей челобитной[9] (1656 г.) говорит:

«…видели татар на р. Берестовой…а те урочища от Харьковского (города) в верстах 20 мало больше промеж Валок и Змиёва по той дороге, которую дорогу вновь проложили Чугуевского уезду и Харьковского городища в 162 (1654) г., ездят на Тор по соль, и о той дороге я к Тебе, Государь, на перёд сего писал».

В ответ последовал указ[10]: «а на Харьково велел бы (кн. Ромодановский) послать и черкасам говорить, чтоб они… вновь дорог не прокладывали, чтоб теми дорогами татаровя не пошли и не повоевали». Из этого следует, что в 1654 г. харьковские черкасы проложили уже дорогу по Чугуевскому уезду; поэтому город уже был.

Но трудно допустить, чтобы, придя на городище, занявшись постройкой домов и острога – работой, которую едва ли можно было окончить в одно лето, черкасы тогда же могли проложить и дорогу. Поэтому можно утверждать, что в 1653 г. Харьков уже существовал. Это согласуется с известием «Топограф. опис. Харьк. наместничества».

Следующий документ ещё интереснее.

В Белгороде в 1597 г. построена была церковь «св. Николая Ратного». Вместо руги[11] – «на свечи и на ладан и на кормление» даны были ей вотчины по р. р. Уды, С.Донцу и, что для нас особенно интересно по р.р.Харькову и Лопании со всеми угодьями. В то время южнее Белгорода населённых пунктов совсем не было, почему и жаловать было можно. Данные вотчины по названным рекам со всеми угодьями, без определённых границ в сторону, являли собой обширнейшее владение, на котором живут и питаются сотни тысяч людей. И всё это получил причт церкви – 2-3 человека!.

Построился Чугуев (130 вер. от Белгорода), часть Никольской вотчины – по р. р. Уды и С.Донцу – отошла к этому новому городу («р. Уды, да по Донцу, Мартовет, да Озерки, да Опаковский лесок, да Становой затон»): Матровет – теперешняя сл. Мартовое на С. Донце, от Чугуева по прямой линии всего лишь в 20 вер. Вот куда простирались владения «бедного богомольца!»

После этого у попа остались р.р. Харьков и Лопань, сливающиеся от Белгорода верстах в 75, с громадными лесами, с разными угодьями, сенными покосами.

Поп «Иванище» Анфимов в своей челобитной[12] пишет: на Харьковском городище в 1654 г., а «в церковной остаточной вотчине по рекам Харькову и по Лопину построились дворами и живут черкасы, которые пришли из черкасских городов». Они просили было позволения, говорит поп, построиться в Чугуевском уезде, но построились на Харьковском городище и стали хозяйничать в поповой вотчине: - «запустошили, зверь бьют и рыбу ловят и дельные деревья секут». Поп тогда же подал Царю челобитную, с просьбой запретить селиться. На жалобу эту, по словам попа, последовал указ, запрещавший это уже пришедшим черкасам и «которые впредь станут приходить», а позволялось селиться в Чугуевском уезде.

Указ разрешал только жить по р.р. Харькову и Лопани 37 человекам, «которые преж того пришли из черкасских городов».

Это известие очень важное. Московское духовенство относилось недружелюбно к выходцам из Польши, считая их православие подозрительным. Недружелюбие это сквозит между строк и в челобитной белгородского попа, подогретая к тому же злобой за потерю обширных латифундий. Приводимым сведениям нельзя не верить. Жаловался первый раз поп в 1654 г. (уже «построились и живут»); и вот он говорит, что кроме этих пришедших, «преж того» пришло 37 чел. (конечно, с семействами, почему партия числом была много больше). Обыкновенно в тогдашних переписках писалось установленными как бы выражениями (писало ограниченное число дьяков, подъячих): «а в нынешнем году», «а в прошлом». Сам поп 1654 г. называет «прошлым». В упоминании же о 37 чел. этих, так сказать, казённых фраз нет, а сказано «преж того». К какому же году надо отнести первое появление черкас на Харьковском городище? Не в 1653 г., иначе сказано было бы «а в прошлом» в применении к пришедшим в 1653 – 1654 гг. Мы склоны думать, не случилось ли это в 1651 году, в год эмиграционного потока – это согласовалось бы и с летописью и с надписью на знамёнах; в этом же году пришли и острогожские черкасы.

Хотя первая партия была и небольшая, но всё же год-то постройки первых домов, след., начало основания города и зарождения полка следует считать со времени первого поселения. Численность – это только относительное понятие.

С поселением второй партии, с потерей последней вотчины, попу уже не было чем «кормиться» - «вотчин, церковной земли и приходу нет». Поэтому он просил Царя, взамен прежних своих обширных владений, дать «на свечи и на ладан» в Белгороде торговые бани, с которых платилось в казну 8 р. 50 к. Поп Иван понимал, что черкас ради него не выселят, что, при начавшихся переселениях, новых вотчин ему, «богомольцу», не заполучить, поэтому он в смирении своём и мирился на торговых банях.

Итак, из приведенной челобитной следует, что на Харьковское городище в первый раз пришло 37 чел. На уже построившихся черкас поп в 1654 году принёс жалобу, спустя три года (1657 г.) – по крайней мере этим годом помечена резолюция из Москвы. Жалоба на первых переселенцев могла быть также с опозданием – поп мог попросту не скоро узнать о том: около 80 вер. от Белгорода – ни хуторов в вотчине, ни управляющих у него не было, край был пустым. Говорилось выше, что воевода г. Вольного прозевал постройку на рубеже целого укреплённого города – Ахтырки. Все эти обстоятельства склоняют нас отнести первое поселение черкас в Харькове к 1651 году.

Один документ свидетельствует[13] категорически, что уже в 1655 г.в Харькове жили 588 казаков-воинов, не считая старых, малых и женщин, и что казаки являли правильную воинскую организацию. Они, верно, с ней и пришли. Приготовляясь к переселению черкасы поставили во главе себя какого-нибудь вожака-атамана, последний и мог дать им подобное устройство. С этим делом казаки хорошо знакомы. Переселенцы уже в пути должны были быть готовыми встретиться с татарами и силой, в случае надобности, проложить себе дорогу, а, осев на месте, отбивать нападения. Поэтому черкасы не могли идти без атамана, без которого вообще и нельзя представить себе казаков. Из них, ведь, считается плохим тот, кто не стремится им сделаться.

Упомянутый документ – «Список Харьковским черкасом»[14]. Представлен он был, вероятно, чугуевским воеводой, который с самого начала «ведал» Харьковом, до назначения харьковским воеводой. В архиве за этот год имеються такие же списки черкас острогожских, змиевских, ахтырских и колонтаевских.

К великому сожалению, дошёл совершенно голый список без челобитной. Заключает он в себе с некоторыми подразделениями только одни имена и фамилии. Но тем не менее он весьма ценен для истории полка – кое-что выясняет. Прежде всего из него видно, что во главе харьковских черкас стоял атаман Иван, но не Каркач, а Кривошлык. В списке он назван по отчеству – «Васильевич». Это свидетельствует об известном уважении. Змиевской атаман назван проще: Якушко Почетовский. Сотники – все без отчества – Тимош, Костя, а рядовые ещё проще: Грицько, Левко, Амелько, Курилко и т. д., как тогда обыкновенно писалось. Кривошлык, конечно, был выбран черкасами из своей среды и ничем от них, кроме личных способностей, не отличался. Величание по отчеству, может быть, именно, за то, что он привёл черкас и строил город. Атаман в то время был старшим среди харьковцев. Такой порядок продолжался долго.

Атаман и сотники – это те «начальные люди», с которыми воеводе приказывалось посоветоваться, приступая к постройке более основательного острога, взамен уже бывшего.

Итак, в 1655 г. харьковским атаманом был Ив.В.Кривошлык. Не его ли нужно считать осадчим. Мог им быть и Ив.Каркач, (два источника свидетельствуют об этом неархивные)[15]. Но только в то время его среди черкас не было. В списке есть один Каркачев – фамилия могла подвергнуться обрусению, но Яков. Это следует из одной челобитной, в которой говорится, что в числе посланных в Москву казаков был Грицько Каркач[16], последнего в списке тоже нет, но он мог появиться или вновь, или быть подросшим к этому времени сыном Якова (1661 г.). След., фамилия это была среди харьковцев, но представители её были рядовыми казаками. Если бы город, допустим, пожелал почтить память своего основателя, то кому ставить памятник, Ивану ли Каркачу, личность которого далеко не доказана, или документальному И.В.Кривошлыку?

Все харьковские черкасы в списке разделены на 6 сотен, с сотниками во главе (в 1-й Тимош Лавринов, в 1659 г. мы его уже видим атаманом, во 2-й Логгин Ященко, в 3-ей Малей Федоренко, в 4-й Семён Песоцкий, в 5-й Каллиник Кушнер, в 6-й Костя Слюсарь). В 1,3,4 и 5 сотнях было по 100 человек, во 2-й – 99, в 6-й – 82 чел. Сотни делились на десятки. Десятников – 52 чел. А всего казаков-воинов 588.

Вполне правильная организация.

В данное время среди черкас было много однофамильцев, расписанных по разным сотням. Одних Мартыненко было 11 чел. Переселялись, значит, семьями, из одной какой-либо деревни. Все, за редкими исключениями, носили характерные малороссийские фамилии – Хміль, Стріха, Гриценко, Цыркун, Дурасенко и пр. На „цкій” и „скій” всего лишь 15: Веприцкий, Ценковский, Мыслицкий и пр. Но ни одной «шляхетской» фамилии. У некоторых казаков и совсем не было фамилии, так в списке они названы по именам, только с прибавкой: зять такого-то, числящегося в списке.

В конце списка сделана пометка. Из неё видно, что было тогда ещё одно небольшое поселение – на Хорошевском городище, где осело 50 черкас, «приписанных к Змиёву».