Хотень, одна из примечательнейших усадеб всей России, расположенная в очень живописной местности. Уже по дороге из соседнего имения Писаревки, поднимаясь в гору, вдоль обширной, изумрудной, травою поросшей долины, можно любоваться открывающимся видом. Въехав в Хотенский парк и подымаясь еще выше пологой дорогой, пролегающей между старинных деревьев чудесного барского парка, то состоящего из зарослей, то перемежающегося лужайками, в открытых местах, снова любуешься дивной панорамой. На самом верху холма, где расступаются деревья, давая обширную зеленую площадку, расположен дом. Остальные постройки усадьбы также в стороне. Подъезд к дому с другой стороны по аллее, ведущей к воротам.

              В 1914 году летом, когда усадьба еще служила яблоком раздора наследников гр. Срогановой, ничего уже не оставалось в доме из убранства его, кроме поломанных рам (от картин), надписи на которых, однако, указывали на то, что Рубенс далеко не был наиболее редкою жемчужиной собрания. До последней степени разрушения дошел дом и снаружи, и внутри, а мебель была распродана управляющим, и лишь малая часть ее, уцелев в пределах Харьковской губернии, находится ныне в Доме Дворянства в Харькове, в усадьбе Михайловка, гр. Капнист, в Лютовке у гр. Клейнмихеля, в имении Ребиндера, у насл. П. И. Харитоненко и др.

                 Что касается самого дома, то степень запустения, в которую пришли его наружные фасады и interieur’ы, граничит с полным разрушением. Причины тому были не только в климатических невзгодах и в отсутствии долгое время ремонта (покраска крыши, оштукатурка стен), но и в злостном

и небрежном, грубом и бессмысленном отношении к дому управляющего и людей, имевших отношение к заведыванию домом. Использовать залы нижнего этажа под склады зерна, верхние залы под прачечные и кухни детского приюта-санатория – это и есть то, что называется вандализмом Попорченные распором от тяжести зерна, стены нижнего этажа дали трещины, осыпаться стали расписные плафоны, а наверху, вследствие течи через потолок, отвалились огромные куски живописи. Оторваны (вследствие отсутствия надзора) бронзовые украшения на каминах, вырваны с мясом целые куски мрамора, полы дивного паркета, заливаемые водой, пришли в совершенно негодное состояние. А между тем ничто не вызывает сомнения в том, что дом этот, – созданный Михаилом Ивановичем Камбурлеем, бывшим Курским, потом Волынским генерал-губернатором, – построен

            Столь популярные за последнее время Ляличи нисколько не превосходят, как мы это увидим сейчас, ни достоинством своей архитектуры, ни росписями, ни печами – Хотени, имеющей право занять первое место между лучшими усадьбами южной России – Кочановкою, Батурином, Сокиренцами, Диканькою, а по росписям не имеющей себе равных, кроме Ляличей. В дополнение к описанию картины, постигшей дом (по сведениям, и ныне, т. е. в конце 1916 года, несмотря на переход усадьбы в одни руки, состояние ее остается прежним), остается, как курьез,

                Со стороны главного подъезда, т. е. если подъезжать дорогой от ворот, ныне (в 1914 году) заколоченных, усадьба представляется в смысле своего плана следующим образом. Не доезжая главного дома, направо и налево двухэтажные флигеля с ионическими четырехколонными портиками. Посредине между ними круглая клумба, в глубине ясно виден фасад дома на фоне парка, главным образом расположенного позади дома, но также и с боков. На значительном расстоянии от дома направо, под горой, расположены флигеля, запасные службы и сараи. Оранжереи (ныне имеющие вид руин) налево, также вдалеке от дома. Такое разбросанное расположение служб может быть объяснено тем, что дворец так велик (87 комнат), что, имея в виду два флигеля, являлось совершенно достаточным расположить здесь и весь штат прислуги, и всех гостей. Что же касается хозяйственной стороны имения, то она умышленно была удалена от дома, ибо Хотенская усадьба являлась настолько парадной резиденцией, что вовсе было бы не в характере, подобно Васильевке, рядом с домом иметь и сараи, скотный двор и т. п. Из сравнения усадеб хотя бы одного Сумского уезда мы ви-

                Чтобы перейти к описанию дома, скажем только, что из служебных помещений интересны две-три постройки с колоннами и странная круглая, с конусообразным шатром башня: может быть, наиболее старое сооружение Хотеня, еще дней Кондратьева? Дом по обе стороны имеет почти одинаковые фасады. Только в силу уклона местности портик со стороны подъезда поставлен на цоколе более низком, чем со стороны сада. Соответственно этому и лестница в саду состоит из многих ступеней и забрана пилонами, со стороны же подъезда число ступеней меньшее. План дома «покоем» на обе стороны. Два этажа почти одинаковой высоты. Нижний этаж рустован. Все окна разделены пилястрами. Наличники довольно просты и гладки, карнизы сочны, но также просты. Во всех деталях и пропорциях видна спокойная внушительная простота и благородство. Особенно хорош портик из 6 колонн коринфского ордера. Между колонн хотя и деревянные, но отличные балясины. В тимпане со стороны подъезда гербы Камбурлея: орел с луком в щите, внизу звезда, с боков чудный намет из знамен, все это заключено в венок с пышно развевающимися лентами. Отлична сохранившаяся входная дубовая дверь с розетами и интересною замочною личиною. Со стороны сада тимпан совершенно гладкий. Капители прекрасного выполнения, колонны пропорциональны и скорее массивны. Все черты творчества, изобличающие манеру, вкус Гваренги – налицо. Если добавим к этому, что сходство общей архитектурной физиономии дворца в Хотени и дворцов в Петрограде (Английский дворец) и Александровского (в Царском Селе) отдаленное, но все же существует, а с Мариинской больницею на Литейном проспекте – огромное, всякие сомнения об участии Гваренги отпадают, тем более, что 1) время совпадает вполне: последние годы XVIII и первые годы XIX столетий, 2) Гваренги строил в этих местах (Ляличи, Пануровка и др.) и если не был здесь лично, то его в этих местах помещики знали и могли приглашать его или, во всяком случае, заказывать ему проекты.

                 Конечно, надо очень пожалеть, что не сохранились чертежи, архивные данные, но это обычное явление, что же касается того, что в издании Гваренги нет проекта дома Хотени, то это объясняется позднейшим, чем время выхода книги в свет, составлением проекта. Состояние фасадов, как было уже упомянуто, – очень плачевное. Особенно пострадали пилоны лестницы, ступени и рамы, совершенно местами сгнившие. Конечно, не столь большой ремонт нужен для того, чтобы привести дом в достойный его автора и значения вид. Сравнительно простая внешность дома не дает права надеяться увидеть внутри дома такое великолепие от-делки, какое существует еще, к счастью, почти во всех парадных комнатах верхнего и нижнего этажей. Как было уже сказано, во дворце до 90 комнат. Не все были парадными. Наверху залами и гостиными предназначены были служить те помещения, которые выходили в сад (в левом выступающем крыле зал), внизу – несколько комнат тоже со стороны сада и справа, отделка остальных комнат проще, хотя комнатные двери dessus-des-portes почти во всех комнатах прелестны.

                 Вестибюль вместе с началом лестничной клетки обработан в тосканском стиле. Колонны с отвечающими им пилястрами разделяют вестибюль на три части. Стены комнат рустованы. Карниз прост, но изящен. В средней части под аркой, украшенной кессонами, начинается лестница. Есть что-то общее в обработке этого вестибюля с вестибюлем дома б. гр. Лаваль, на Английской набережной.

                Из комнат нижнего этажа, невысоких, но уютных и красиво расположенных, особенно замечательна зеленая (спальня), обработанная коринфскими колоннами, и прелестно расписанная как на потолке, так и на стенах (поясными орнаментами: род Рафаэлевских «станцев» – орнаменты, фигуры, вставленные между ними камеи). В нишах полукупола чудно украшены кессонами. Другая комната (ярко-синяя) на круглом своем плафоне заключает роспись, изображающую покрывало, с кольцом стрел в центре и орнаментами, вьющимися из-под покрывала. Пояс фриза расписан античными сюжетами, изображающими ангелов, – жертвенники и раковины в полукружиях. Таких круглых комнат внизу две. Еще одна комната хороша стеной, отделяющей ее от соседней, прорезанной аркой с кес- сонами. Удачны две, разного размера двери, соединяющиеся в одну с помощью общей арки. Восхитительна роспись янтарной комнаты. Здесь по углам плафона – род алтарей, на которых сложены тирсы и другие атрибуты античного богослужения. Следующая комната – малиновая, фриз в желтом с лиловым тонах изображает переплетающиеся ленты. Двери – в виде кессонов с розасами. Еще синяя комната, где эффектны сочетания лилового с синим. Вообще краски до сих пор сохраняют свежесть и в некоторых комнатах положительно создают симфонии тонов – так гармоничны, так ярки тона стен и комбинирующиеся с ними тона фресок. Например, травчато-зеленые стены и дивные белые печи с куполами наверху и скульптурными изображениями фигур посредине и белые же наличники дверей, карнизы, вообще вся лепка.

                В комнатах со стороны сада – прекрасные фризы с изображениями резвящихся амуров. Наверх ведет лестница из каменных плит с чугунною решеткою. Роспись и вестибюля стен, и лестничной клетки grisaille серого, чугунного тона (меандр и пальметты). Наверху – роспись фигур под цвет бронзы (коричнево-зеленого тона), помещенных в ниши. (Вспоминается роспись Веронеза в Виченцких постройках.) Во фризе – расписные, яркие, сочные фигуры между бледными, лепными. Выше богатейший карниз и на потолке опять роспись под бронзу аллегори-

        Голубовато-серого тона зал великолепен сочетанием этого оттенка с золотыми украшениями. Стройные мраморные колонны, поддерживающие хоры, – коринфского ордера. Зал полон торжественности и спокойствия. Как был он великолепен вместе с люстрами и мрамором каминов, отражающихся в паркетном и редкой красоты орнаментов полу! Пусты ныне все залы и комнаты дворца… Летом в 1914 году лишь туберкулезные дети лежали на койках в верхнем этаже; прачечная, кухни и т. п. были устроены в залах. Внизу был своеобразный склад для зерна.

Мебель дворца, как указывалось уже, находится в Харькове. В квартире губернского предводителя дворянства находится мебель одной из зал – белая с золотыми резными украшениями – две гостиных, бильярдная и часть спальни. Этого же «набора» мебель (банкетки, столики и стулья) – в имении гр. Капниста, в Михайловке. Редко изящны орнаменты, увивающие эту мебель. Здесь же кровать, совершенно единственная в своем роде. Карельской березы остов покоится на ножках, изображающих бронзированных сфинксов чудной работы.