Исполнилась семидесятая годовщина со дня открытия Ахтырского Троицкого монастыря. Правда, период времени, сравнительно, не весьма большой, но для скромной обители, пережившей на своем веку всевозможные пертурбации и массу тяжелых невзгод, он является все-таки довольно значительным. И, нам кажется, не лишним будет в ату знаменательную для неё годину возрождения или воз­вращения к жизни возобновить в памяти, хотя в крат­ких чертах, славную, но вместе с тем полную горя и слез, историю её. И тем насущнее это, что с каждым днем все более и более распространяются в народе зло­вещие слухи то о совершенном закрытии обители, то о пре­образовании её в женский монастырь.

Насколько слухи эти основательны и правдоподобны, говорить не будем.

Ахтырский Троицкий монастырь находится верстах в четырех к северо-западу от г. Ахтырки. Расположен он па, одном из. холмов, цепью разбросанных по бе­регу реки Ворскли. Возвышаясь значительно над уров­нем воды, холм этот называется горою «Ахтырь». Не­известно доподлинно, что собственно послужило причиной к усвоению ему такого названия; по-нашему предположе­нию, вероятно, то, что примыкает он к котловине, по ко­торой раскинулся город Ахтырка. Котловина же эта носить такое название от татарского слова «ахтырь», что значить «бе­лый яр», как объясняет преосвященный Филарет. Правда, точно владыка – историк Слободской Украйны не устанавливает, почему этой местности татарами дано на­звание «Ахтырь», говорит только, что оно свидетельствует о том, что тут, до возникновения Ахтырки, было татар­ское становище, юрт.

С своей стороны мы находим необходимым немного пополнить это объяснение. Название «Ахтырь» или «Белый Яр» действительно татарское и дано этой низине потому, что она представляла собой, да и теперь еще представляет сплошное море белого сыпучего песку. Не так еще давно этот песок во время бурь и сильных ветров целыми тучами поднимался в воздухе и переносился с одного места на другое, нагромождаясь местами довольно значи­тельными по высоте холмами. II если сейчас не такт, заметно это, то благодаря лишь тому, что во многих местах сделаны насаждения хвойного леса и других древесных пород, укрепляющих сыпучие почвы.

Гора Ахтырь из всей цепи сродных ей холмов, идущих отсюда по всему побережью Ворсклы дальше на северо-запад, ближе всего подходит к Ахтырской котло­вине, почти вплотную прилегает к ней и, очевидно, пов­торим, благодаря этому, приобрела себе и название «Ахтырь». Состав почвы её суглинисто-песчаный, даже каменистый. Внутри горы залегает большое количество камня песча­ника, который выступает местами громадными глыбами наружу, свидетельствуя тем самим и о составе горы и о её происхождении. В некоторых местах каменные глыбы составляют довольно значительные нагромождения.

К важной особенности горы Ахтырь нужно отнести еще и то, что она совершенно изолирована от остальных холмов и отделена самой же рекой Ворскла, которая к северу от неё прорывается сквозь сушу порядочным проливом, через который вода из главного русла с особой быстротой устремляется к горе и, раздвоившись при подходе к ней вилообразно, обвивает ее, как по­ясом, со всех сторон, оставляя для входа на гору лишь незначительный лентообразный проходи, с южной стороны.

В прежнее время вход на гору представлял узкую тропу, по которой можно было пробираться только пешехо­дом и с немалым трудом приходилось проезжать туда при особой нужде на подводе, а во время весенних и других разливов Ворсклы он совершенно закрывался окружавшей гору водой, и доступ к монастырю пресе­кался. Теперь же, благодаря обмелению реки и значитель­ному наносу мула, он несколько расширился внизу и по­стоянно свободен для прохода и проезда. Вода, выходя из русла Ворсклы, устремляется главным образом по восточ­ной стороне холма и уносится на юг, с западной же сто­роны образуется только залив, который с каждым го­дом все более и более мелеет, уменьшается, и, нужно думать, не далеко то время, когда от пего не останется и следа.

По внешнему виду гора Ахтырь представляет собою род круглой, конической шапки или. лучше, сопки. По высоте своей она довольно значительна. По крутым скло­нам своим она покрыта густым вековым лесом, бла­годаря чему представляет чудную, живописную местность, как-то невольно влекущую к себе всех.

В половине ХVII столетия, как говорить о том пре­дание, выходцами-черноризцами из-за Днепра па вершине горы Ахтырь, на тщательно разделанной «калугерами» (монахами) пло­щадке, и положено основание св. обители. Основателем её считают иеромонаха Иоанникия, игумена Лебединского мона­стыря, находившегося около Киева, по ту сторону Днепра, в об­ласти подвластной Польше. Игумен Иоанникий, будучи преследуем униатами, иезуитами, ляхами и жидами, как ревнитель православия и противник унии, около этого вре­мени вынужден был оставит близкий сердцу Лебединский монастырь и со всей монастырской братией, в количестве 40 человек, присоединившись к другим переселенцам, бежал в Слободскую Украину, захватив с собою и всю церковную утварь: облачения, иконы, сосуды, книги, даже колокола, и вообще все, что необходимо для богослужения и церковного обихода, или «потребы», как говорит пре­дание. Прибыли они прямо в город Ахтырку. Видно, само Провидение руководило беглецами, предуказывая путь, ку­да черноризцам нужно направляться.

Ахтырцы приняли пришельцев весьма радушно, дав и приют и защиту. Но вскоре благочестивым инокам обычная жизнь оказалась не по себе, влечение к под­вижнической, уединенной жизни брало перевес, и они стали помышлять об основании монастыря и искать для этого подходящего места. Внимание и взор опытного игумена Иоанникия остановились на горе Ахтырь, – этом, по меткому выражению преосвященного Иннокентия и других лиць, Фаворе земли Русской.

Изолированность, благодаря природным условиям, от остального мира, доминирующая высота над окружа­ющей местностью, живописность и чудная природа гово­рили в пользу предназначения её для уединенной иноче­ской жизни. II выбор пал на нее. Облюбовав гору с прилегающими к ней угодьями, узнав по расспросам, что местность эта считается пустопорожней, не принадле­жащей никому, и находя ее чрезвычайно удобной для устрой­ства монастыря, игумен Иоанникий с братией подали чело­битную Царю Алексею Михайловичу, прося гору Ахтырь с пахотными полями, сенокосами, лесными дачами и рыб­ными ловлями отвести йод устройство монастыря. Скромная просьба иноков была уважена и в 1654 году монастырь был основан. Первым настоятелем его был назначен игумен Иоанникий.

Заботами энергичного игумена и неусыпными трудами братии скоро тут были сооружены жилые помещения для монахов и пришлых людей, построен деревянный храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, и ново устроенная обитель, под именем Благовещенской, с Божией по­мощью, вступила в жизнь.

Слух об основании Ахтырского монастыря и подвиж­нической жизни иноков его быстро распространился по­всюду, и в обитель со всех концов потянулись громадные массы поклонников, жаждавших религиозного под­крепления, принося вместе с тем и посильную лепту. Были благочестивые люди, которые оказывали ей и более крупную помощь. Так, Ахтырский полковник Иван Ива­нович Перекрестов подарил монастырю водяную мель­ницу в с. Лутищах «о девяти колах». Другой Ахтыр­ский полковник Феодор Осипович Осипов построил тут своим «коштом» прекрасный каменный Благовещен­ский же храм и пожертвовал много серебра и других ценных вещей на украшение храма. И мало-по-малу оби­тель приняла несколько благоустроенный вид под именем Благовещенской, а по месту нахождения Ахтырской, про­существовала около 70 лет, оказывая огромное влияние на укрепление религиозного духа в народонаселении на до­вольно значительное пространство в окружности.

С 1724 года Ахтырский монастырь вступает в ста­дию новой жизни. Лет за несколько перед этим духов­ник Петра Великого, протоиерей Тимофей Васильевич Надаржинский за свои заслуги получил в дар от государя Петра Алексеевича вблизи святой обители имение[1]. Принимая близко к сердцу интересы родной обители, он, с пер­вых же дней своего соседства с ней по имению, стал оказывать живейшее участие в её нуждах и прилагать особые заботы к поддержанию и улучшению её положения. Плодом этих трудов и забот явился великолепный ка­менный храм во имя св. Троицы, устроенный иждивением и па средства о. Тимофея в упомянутом 1724 году, и, кроме того, капитальная каменная ограда вокруг мона­стыря на протяжении почти 300 сажень. Достойно замечания то обстоятельство, что храм этот сохранился до наших дней.

По внешнему виду он весьма красив и довольно обширен по вместимости. Внутри своды его поддержива­ются шестью громадными колоннами, связанными между со­бою и со стенами арками. Мы не можем, за недостатком положительных данных, сказать точно что-либо ,о преж­нем внутреннем благоустройстве его, но теперь он укра­шен достаточно. Все арки расписаны орнаментурой; у всех цоколей уставлены золоченые киоты; иконы почти все в богатых сребро-вызолоченных ризах; главный алтарь отделяется оть храма сплошь золоченым иконоста­сом, по сторонам которого устроены два киота, связываю­щие его с предельными, также золочеными, иконостасами. Благодаря этому получается впечатление, что храм от

алтарей отделяется сплошною золоченою стеною. Все иконы нижнего яруса главного иконостаса, а также храмовые иконы придельных алтарей в дорогих сребро-вызлащенных окладах!.. На, южной и северной стенах храма висят в рамах шесть картин из св. истории старинной живописи, писанных на холсте. Воспроизведение их весьма худо­жественно и по величине своей он довольно большие и ценные. В храме три престола: главный во имя Пресвятой Троицы, южный в честь иконы Всех Скорбящих Ра­дость, и северный—Благовещения Пресвятой Богородицы. Обстановка алтарей как нельзя быть лучше. Вообще храм отличается благолепием и достатком украшений.

По устройстве этого храма и освящении его и самый монастырь, с благословения преосвященного Епифания епископа Белгородского, переименовывается в Троицкий. Это наименование опт. сохранил до самого закрытия, это-же название оставлено за ним и по возобновлении вт. 1843 году.

Сооружением величественного храма и ограды заботы о. Надаржинского о св. обители не ограничиваются. Он внимательно следил за жизнью и нуждами её и во всякое время готов был прийти на помощь. Правда, отдаленность пребывания о. Тимофея служила не малой помехой к свое­временной помощи, но вскоре помеха эта устранилась. Благодетель его, Великий Плотник земли Русской, с ко­торым о. Тимофей был весьма близок и делил труды и лишения, умер; умерла и Екатерина I. Со смертью её о. Тимофей оставляет двор и удаляется в свое имение, в родной Тростянец, и здесь отдается теперь заботам о св. обители. Через несколько времени после переезда Надаржинского из шумной столицы в скромный Тростя­нец, его постигло неожиданное горе: внезапно заболел и умер любимый сын его Алексей. Обстоятельство это сильно потрясло о. Тимофея, и, видя в нем действие Промысла Божия, он вскоре все свое имущество разделил между остальными детьми, обогатив вместе с тем значитель­ными вкладами любимую обитель и другие храмы, а сам, оставшись только „с душею и телом", как говорит предание, отрекся от мира и поступил в Ахтырский мона­стырь, приняв постриг в схиму под именем Товии. Благодарная обитель с любовию приняла под кров свой почтенного благотворителя, но жизнь его тут была непро­должительна: в 1729 году он умер и был похоронен внутри сооружённого им Троицкого храма, причем сам преосвященный Епифаний совершил и погребение маститого старца.

Со смертию о. Товии заботы о св. обители со стороны его потомства не прекращаются. Достойный сын его, Осип Тимофеевич Надаржинский, следуя по стопам своего благочестивого родителя, продолжал благодетельствовать ей. Так, трудами и попечением его, конечно – на его же и средства, тут устроена каменная трапеза с колокольней и больница, а при ней церковь во имя св. ап. Петра и Павла и проч.

Говоря о заботах и помощи, оказанных протопресви­тером Надаржинским Ахтырской обители, мы не можем обойти молчанием одного обстоятельства, которое в жизни её имело громадное значение и которое, как нам кажется, совершилось не без участия о. Тимофея. С 1689 года в сл. Каплуновке объявлена чудотворная икона Богоматери, привлекавшая к себе массу поклонников. В 1715 году, т. е. спустя пять слишком лет после знаменитой Пол­тавской битвы, где был и Каплуновский священник Ума­ков со св. иконой, а также и о. Тимофей Надаржинский, сопровождавший Петра, Каплуновская церковь с чудотвор­ным образом поручена была ведению настоятеля Ахтырского монастыря игумена Корнилия с братией[2]. Мы думаем, что при возникновении вопроса о передаче Каплуновскаго храма и св. иконы под ведомство монастырского начальства, о. Тимофей, как человек с видным положением и ве­сом, близкий к высшим правящим духовным сферам, оказал большое влияние на то, чтобы передача совершилась под ведомство не какого ни будь другого монастыря, а именно –Ахтырского. Так или иначе, Каплуновская цер­ковь отдана в ведение игумена сей обители, а это имело, повторим, для неё немаловажное значение: обитель приобрела с этого времени более широкую популярность и получала богатую материальную поддержку. Тотчас же в Каплуновку откомандированы были из монастыря три иеромонаха, два иеродиакона п несколько послушников, которые взяли туп, в свои руки все, что приносило материальную выгоду, оставив на долю местного причта лишь то, что можно было извлечь от требоисправлений в скудном Каплуновском приходе. Они совершали пред чудотворной иконой молебны, панихиды и окропление св. водой, и деньги, получаемые от этого, а также пожертвования, как денежные, так равно ладаном, маслом, холстом, полотенцами, платками и привесками на св. икону, в виде золотых, серебряных и др. драгоценных вещей, поступавших в то время в Каплуновскую церковь в чрезмерном изобилии, целиком забирали и отправляли в Ахтырский монастырь. Продол­жалось это вплоть до 1730 года, когда Каплуновская цер­ковь передана была в ведение монашествующей братии другого монастыря.

Конечно, благодаря всему этому и благодаря пожер­твованиям многих других благочестивых людей, любя­щих благолепие святых Божиих церквей, Ахтырский мо­настырь все более и более обогащался и приведен был в блестящий вид. Оба храма его, Троицкий и Благовещенский, изобиловали богатейшими и ценными вещами и украшениями. Но, прилагая попечение о благоукрашении храмов обители, благотворители не упускали из виду и обеспечения в безбедном существовании монашествующей братии её. Поэтому, помимо денежных вкладов, многие приходили па помощь жертвою земельных угодий. Благодаря этому к 1785 году обитель владела почти 1574 десятинами па­хотной, сенокосной и лесной земли, несколькими мельни­цами, рыбными ловлями по рекам и проч. Весьма есте­ственно, что при таком земельном обеспечении, обитель могла существовать безбедно, и братия, не обременная забо­тами о дневном пропитании, свободно могла предаваться молитве и подвижнической жизни. Это и не замедлило вскоре сказаться. Свидетелями этого служат многочисленные пе­щеры, ископанные по всем направлениям горы Ахтырь. Многие из них давно уже завалены камнями, но ст. за­падной стороны до наших дней еще сохранилась одна до­вольно длинная пещера ст. несколькими ходами и переходами. В ней во многих местах высечены помещения для келий, украшенные иконами, причем в некоторых келиях сделаны приспособления, на подобие лежанок, для отдыха. Вся пещера представляет собою род лабиринта, забравшись в который вряд ли найдешь сам, без опытного проводника, выход обратно. Все это памятники бы­лых подвигов. Благочестивые иноки, как выходцы из Приднепровья, сохранили и черту подвижничества, усвоен­ную ими от Киево-Печерских своих собратьев. Выра­жалась она главным образом в том, что многие из них стремились к уединению, старались возможно более укрыться от соблазнов мира сего. С этою целью они искапывали в горе пещеры, удалялись в них и прово­дили время в молитвенных подвигах и посте. Да и во­обще на всем укладе иноческой жизни Ахтырского мона­стыря лежал отпечаток духа жизни Приднепровских обителей: простота, строгость, воздержание, подвиг. Это имело громадное влияние на религиозный дух народа окруж­ных поселков и обитель служила главным централь­ным местом в крае, куда народ этот, почувствовав свободу и облегчение от гнета, тяжких утеснений и гоне­ний со стороны униатов и поляков, массами притекал за удовлетворением своих душевных запросов, находя себе тут и отраду, и утешение.