Когда речь заходит о тайнах истории и разнообразных «потерянных городах», мысль невольно уносится в ущелья экзотических Кордильер или знойные пустыни Центральной Азии. Ну, где, спрашивается, взяться подобному в перенаселённой Европе?! Да, под Харьковом, например.

 

Предыстория

Как-то в подвале Харьковского национального педагогического университета имени Г.С. Сковороды, в реставрационной комнате Археологической лаборатории, показывая какие-то новые находки, сотрудник этой самой лаборатории Геннадий Свистун сделал автору этих строк предложение, от которого было трудно отказаться.

С видом бывалого заговорщика и с плохо скрываемым блеском в глазах Геннадий достал истрёпанный экземпляр академического переиздания «Книги Большому Чертежу» и ткнул пальцем в одну из страниц: «Вот!» Подогреваемый любопытством – что же так взволновало обычно достаточно флегматичного Геннадия в, признаться, чрезвычайно скучном перечислении рек, колодцев и урочищ, составленном в начале далёкого XVII века – я стал читать подчёркнутые фрагменты текста. «А ниже Салтановского колодезя, на Донце, городище Салтановское, от колодезя с версту». «А на Крымской стороне, ниже Салтановского колодезя верст с пол-30, городище Кодковское…» И ещё далее: «А ниже Кодковского городища, верст с 5, городище Гумнинья, а ниже Гумнинья, на Донцы, Каганский перевоз, от Гумнинья верст з 5. А ниже Гумнинья, выше перевозу с версту, пала в Донец речка Бабка.»

Я, честно говоря, не вполне понял приведённый здесь фрагмент, и вынужден был прочитать весь раздел, посвящённый описанию бассейна Донца. Из этого описания следовало, что на берегу этой крупнейшей реки восточной Украины некогда находилось с десяток поселений, которые составители «Книги Большому Чертежу» видели уже забытыми городищами. Собственно фрагмент с перечислением этих городищ и показывал мне Геннадий. Но, что бы так уж волноваться из-за этого? Я, недоумевая, посмотрел на Геннадия.

Наконец, тот не выдержал собственной интриги: оказывается, на днях заходил Андрей Крыганов (есть такой в Харькове археолог) и рассказывал, что видел в лесу между Старым Салтовом и Печенегами городище, которое не нанесено ни на одну карту, неизвестно ни одному справочнику или своду археологических памятников! А по его собственным, Геннадия, расчётам выходило, что найденное Крыгановым городище, возможно, и есть то, которое упоминается в «Книге Большому Чертежу» как Кодковское. Но до сего дня оно не было обнаружено на местности!

Я посмотрел на Геннадия с ещё большим недоумением: на дворе давно уж ХХІ век – а он рассказывает о потерянных в плотно населённой Европе городах! В общем, как профессионально любопытный человек, на предложение Геннадия пойти и попытаться проверить его гипотезу, я, естественно, ответил согласием. Лавры Шлимана не давали покоя и мне тоже.

 

Гипотеза

А гипотеза состояла вот в чём. В исторической литературе считается общепринятым, что Салтановское городище, упомянутое в «Книге Большому Чертежу», – это городище Салтовское, что в теперешнем селе Верхний Салтов. Соответственно, Салтановский колодец – также находился в непосредственной близости от Салтовского городища. Пол-30 вёрст от Салтанова колодезя до Кодковского городища – это приблизительно 16 километров. То есть городище это следует искать где-то в чащобах леса, что растянулся более чем на 30 километров по правому берегу Печенежского водохранилища.

Однако, Крыганов «своё» городище обнаружил километрах в 25-30 от Салтанова городища, ввиду села Мартового, что расположилось на противоположном берегу. То есть – на 10-15 километров ниже по течению. Казалось бы: явное несоответствие!

Но с другой стороны, на справедливость именно крыгановского варианта расположения городища вроде бы указывают расчёты расстояний между назваными «Книгой Большому Чертежу» городищами Кодковским и Гумниньей. Гумнинья находилась в четырёх верстах (несколько больше 4 км) от места впадения в Донец небольшой речки Бабки. А от Гумниньи до Кодковского городища, согласно всё той же КБЧ, «вёрст с 5». Всего от устья речки Бабки до возможного месторасположения Кодковского городища было около 10 километров. В общем, если считать по прямой, городище Крыганова теоретически могло быть и Кодковским! То есть, возможно, что в древний текст КБЧ при переписывании или очередном редактировании вкралась ошибка, благодаря которой городище Кодковское получило «двойную прописку» - две абсолютно разные привязки к разным пунктам на местности.

В любом случае, более достоверной казалась та точка, которая была привязана к реке Бабке. Во-первых, чем меньше расстояние, указанное в КБЧ – тем, казалось бы, меньшей может быть погрешность в определении расстояния на местности. Во-вторых, информация Крыганова также указывала на большую вероятность именно такой дислокации искомого памятника.

Во времена, когда составлялась «Книга Большому Чертежу», все эти городища ещё не заросли лесом и свободно открывались взгляду проплывавших мимо московских служилых людей, которые исследовали берега Донца согласно распоряжению Разрядного приказа. Теперь тут – от Старого Салтова до Печенегов – сплошные леса. Сегодня они отличаются густым подлеском, поэтому летом можно пройти мимо городища в 50-100 метрах и за листвой не заметить его валов. Так, скорее всего и приключилось с известным археологом С.А. Плетнёвой, которая вместе со своими подручными чуть ли не цепью прочёсывала эти места… Геннадий надеялся, что попытка найти это городище весной, пока не появилась листва, будет куда более плодотворной.

Что касается городища Гумнинья – получалось, что его следует искать где-то в районе Печенег. Но поиски этого городища пока решили отложить – тут бы с одним Кодковским городищем разобраться...

В общем, подобно Генриху Шлиману, проанализировавшему Иллиаду и Одиссею и нашедшему в результате легендарную Трою, мы надеялись на основе данных наших письменных источников также найти какой-нибудь городок. Пусть даже и обойдённый вниманием Гомера.

 

В поисках Кодковского городища

Итак, вооружившись своими предположениями, картой, фотоаппаратом и совершенно необходимым в этой ситуации «тормозком», мы двинулись в путь, на поиски потерянного города.

Так уж получилось, что наша «экспедиция» состоялась как раз накануне еврейской Пасхи, которая, помнится, пришлась в 2004 году на самое начало апреля. Народная примета, согласно которой в этот день всегда бывает холодно, сбылась даже с переизбытком: ударил мороз и начал сыпать снег, укрывая почерневшие беспомощные фиалки и пролески, которые ещё за неделю до этого успели сплошным синим ковром устелить землю в лесу. Все эти весьма специфические метеоусловия, как оказалось, имели определённое значение для исхода наших поисков.

Впрочем, несмотря на неблагоприятный прогноз, ясное небо утром второго апреля убедило нас в необходимости поездки именно в этот день (потому что потом будет некогда, потому что потом всё зарастет, потому что давно запланировали и т. д. и т. п.).  Автобус доставил нас в Печенеги, а далее нам следовало двигаться своими силами по крайне пересечённой местности – высокому правому берегу Северского Донца, изрезанному глубокими балками и сплошь заросшему далеко не везде проходимым лесом.

Мы понимали, что, несмотря на достаточно точное описание месторасположения Кодковского городища в КБЧ (именно так профессиональный сленг сокращает несколько тяжеловесное название письменного источника), на самом деле наши расчёты весьма приблизительны. Хотя бы потому, что сама точность измерений расстояний на местности в XVII веке оставляла желать лучшего. В общем, решено было проверить три мыса правого берега Донца выше Мартовой по течению, которые казались нам наиболее обороноспособными, а значит – наиболее вероятными кандидатами в городища.

Перечисленные в КБЧ городища (за исключением славянских Хорошевского и Донецкого) принадлежали салтовской археологической культуре. То есть, логичнее всего было предположить, что и потерянные городища также относятся к этой культуре. Салтовская археологическая культура была открыта в 1900 году учителем школы села Верхний Салтов В.А. Бабенко. Позднее она была соотнесена с культурой Хазарского каганата, часть населения которого, как известно, исповедовала иудаизм. Учитывая это обстоятельство и будучи несколько излишне склонными к вере в символизм и значимость случайных совпадений, мы надеялись, что уж накануне еврейской Пасхи «еврейское городище» просто обречено быть найденным.

Поначалу казалось, что охраняющие городище души местных моисеев и авраамов, всячески содействовали нашим поискам.

Не пройдя и половины намеченного пути, мы обнаружили пересекающий нашу дорогу огромный вал и ров, местами более трёх метров в глубину. Этот ров тянулся на несколько километров и, судя по выросшим на его бортах вековым липам, был выкопан достаточно давно. Это было определённым сюрпризом, поскольку нигде в известной нам литературе описание этого сооружения не встречалось! Честно говоря, для нас так и осталось абсолютной загадкой – для чего этот ров был выкопан. Расположен он был прямо у современной линии уреза воды водохранилища, тогда как, если бы он имел какое-либо оборонительное значение – его логичнее было бы выкопать поверху высокого правого берега Донца. А для межевой черты или снегозадерживающего сооружения слишком уж грандиозным он выглядел. К сожалению, времени разбираться в назначении этого сооружения у нас не было, и мы двинулись дальше, надеясь, что если оно имеет какое-то отношение к Кодковскому городищу – мы скоро об этом узнаем.

На небольшой поляне между двух высоких холмов на берегу водохранилища было как-то особенно красиво. Холмистый рельеф, мрачное великолепие серых волн Печенежского водохранилища, синие и жёлтые цветы, пробивающиеся из-под снега – всё это заставило меня высказаться в том смысле, что если какой-нибудь из этих холмов и есть искомое городище, то нужно быть очень неумным человеком, чтобы не построить здесь в такой красоте и под его защитой поселение. Наверное, желания действительно всегда стоит озвучивать: не прошло и нескольких минут как нам на глаза попалось несколько фрагментов древней керамики, причём, именно салтовской культуры! А ещё спустя некоторое время обнаружилось, что берег Печенежского моря буквально весь усыпан осколками средневековых амфор. Ещё один достаточно большой фрагмент амфоры был найден на самом селище (а в том, что тут когда-то было поселение салтовцев сомневаться уже не приходилось). Но подтвердиться ли, что это селище находиться под защитой городища?

Нам следовало двигаться дальше, чтобы узнать это. Но, увы, упомянутые «моисеи с авраамами» и прочие силы, ответственные за удачу, далее были куда менее благосклонны.

Я честно надеялся, что при описании наших поисков мне удастся избежать таких штампов приключенческого жанра, как описания трудностей переходов, встреч с дикими зверями, козней потусторонних сил, охраняющих тайны прошлого… Не тут то было!  Налетевшая неведомо откуда чёрная туча в считанные минуты засыпала снегом все окрестности – тут уж как не вглядывайся под ноги, а никаких древностей не найдёшь. Ближайший к селищу холм не содержал никаких признаков древнего города: валы, рвы, эскарпы – все эти обязательные в таких случаях элементы отсутствовали. Первый из мысов, выбранный нами в качестве кандидата на городище, наших надежд не оправдал.

Значит, следует двигаться дальше – к следующему мысу-кандидату. И снова налетел снежный вихрь! Когда через несколько минут ненастье улеглось, мы обнаружили, что дорогу нам перешёл какой-то крупный зверь: его несколько размазанный след явственно отпечатывался на снегу. Эти места издавна изобилуют зверьём: есть здесь и кабаны, и волки… Утешало лишь то, что последний медведь был застрелен в этих краях, кажется, ещё до отмены крепостного права. След был настолько свежий, что вскоре мы догнали его хозяина. Сильный встречный ветер и скрип деревьев не позволили ему ни почуять, ни услышать нашего приближения. «Страшным зверем» оказалась обыкновенная косуля.

По второй намеченной нами цели мы чуть было не «промазали», несколько заплутав в лесных просеках. Но когда второй мыс был всё-таки найден – выяснилось, что и на нём нет никаких следов жизни человека…

Оставался ещё лишь один «мыс-кандидат». И тут уже в третий раз налетела снеговая туча. Казалось, что какие-то силы, охраняющие древний город от посторонних глаз, всячески препятствовали нашему к нему продвижению.   Мы были вынуждены спрятаться в одном из брошенных на зиму рыбацких шалашей – на берегу водохранилища их десятки, если не сотни. Пока за клеёнчатыми стенами шалаша посреди весны бушевала настоящая зимняя пурга, мы согревали себя горячим чаем и разговорами о прошлом нашего края. Собственно, речь шла о Шарукани.

Древнерусские летописи сообщают, что в самом начале ХІІ века русские князья, по крайней мере, дважды снаряжали походы против половцев и находящихся в их землях городов Шарукани, Сугрова и Балина, которые, судя по описанию походов, располагались где-то недалеко от Донца. Естественно, что исследователи разных лет пытались соотнести известные им городища с упоминавшимися в летописях городами. Наиболее часто цитируемой является версия Аристова о том, что именно легендарное Харьковское городище и есть потерянная Шарукань. Но Аристову в 80-х годах позапрошлого века не была известна и половина городищ, известных сегодня, и которые с не меньшим правом, подобно Харьковскому, могли бы претендовать на столь славное имя! В общем, нельзя было исключать в этой роли и упомянутое КБЧ Кодковское городище. Как, впрочем, и многие другие тоже. Так призрак Шарукани снова дал о себе знать. Собственно, это такая археологическая традиция: если кто-то находит новое неизвестное городище времён средневековья в среднем теченье Северского Донца – его непременно кто-нибудь хоть раз да вспомнит в качестве возможного претендента на имя потерянного летописного города, какими бы эфемерными ни были основания для этого. Но мечтать-то не запретишь! Вот и мы туда же…

Пока мы искали имя для ненайденного пока городища, день начал клониться к вечеру, а погода так и не улучшалась. Стало понятно, что если мы не собираемся продолжить поиски завтра, переночевав в заснеженном лесу, то надо возвращаться домой, отложив до времени наши поиски.

 

Наши сомнения и проблемы исторической метрологии

Ежедневные заботы, организация очередной археологической экспедиции, участие в научных конференциях и ещё множество разных причин не позволили в скорейшем времени вернуться к поискам Кодковского городища. К тому же меня стали терзать смутные сомнения: а правильно ли мы всё рассчитали?!

Расстояние между устьем Бабки и возможным местом расположения Кодковского городища мы рассчитывали «по прямой» и по современной карте. Но, как известно, реки со временем меняют своё русло, и современное место впадения реки Бабки в Донец может находиться достаточно далеко от того, которое видели дьяки Разрядного приказа почти четыреста лет назад. Потом, “Книга Большому Чертежу” была составлена на основе несохранившейся карты, но значит ли это, что расстояния между пунктами там действительно даны «по прямой»? Может быть, КБЧ указывает количество вёрст, которое действительно следовало преодолеть на местности – по дорогам и рекам, а не по направлениям и азимутам? Ведь КБЧ была составлена именно как пособие для посольств, купцов и прочих путешественников. Так что логичнее было бы давать расстояния именно на местности. А тогда наши расчёты расстояния между устьем Бабки и Кодковским городищем становятся заметной натяжкой, обусловленной стремлением согласовать противоречивый текст КБЧ и наблюдения Крыганова.

А текст «Книги Большому Чертежу» в этом конкретном месте действительно весьма противоречив. Если считать не «по прямой», а по течению Донца (который изгибается здесь широкой дугой) – тогда городище Гумнинья может быть расположено неподалёку от села Кицевка, что между Кочетком и Печенегами. И тогда городище Кодковское должно находиться где-то в районе Печенег – то есть почти в 30 километрах от Верхнего Салтова, на вдвое большем расстоянии, чем указано в документе.

Явная несогласованность текста КБЧ заставила задуматься… А какими вёрстами пользовались составители этого документа?

Ответ, наверно, следовало искать в данных такой науки, как историческая метрология, которая, собственно, среди прочих своих задач, изучает развитие метрических систем прошлого и соотносит величины исторических мер расстояния с современной системой. 

В Московском царстве, где была составлена «Книга Большому Чертежу», издавна использовались два вида вёрст: путевые и межевые. Причём межевая верста была ровно в два раза больше путевой. Так может быть расстояние между Салтановым колодезем и Кодковским городищем в КБЧ даны именно межевыми вёрстами, а не путевыми, которыми пользовались и мы в упомянутых выше расчётах? Это предположение тоже следовало проверить.

Но какой была величина версты в XVII веке? В современных энциклопедиях обычно даётся такое соотношение версты и километра: в одной версте – 1,0668 километра. Однако, если обратиться к специальным исследованиям, то станет ясно, что во времена составления «Книги Большому Чертежу» в Московском царстве использовалось несколько иное значение путевой версты: 1,080 километра. То есть путевая верста в этот период была на 13 метров с небольшим длиннее, нежели в последующих столетиях. Соответственно межевая верста составляет 2 километра и ещё 160 метров.

Таким образом, если считать межевыми вёрстами – расстояние между Салтановым городищем и Кодковским составляет несколько больше 30 километров. То есть Кодковское городище оказывается, как раз там, где его вроде бы видел Крыганов: напротив современного села Мартовая. То, что составители КБЧ могли пользоваться межевой верстой, вроде бы подтверждалось и дальнейшими расчётами: расстояние между устьем речки Бабки и устьем речки Тетлеги согласно документу составляет «с версту», причём именно версту межевую – сегодня между ними как раз около двух километров. Но это сегодня… 

Но далее в «Книге Большому Чертежу» снова начинаются разночтения и несоответствия. Если принять, что расстояния даны межевыми вёрстами, то между Салтовским колодезем и Кодковским городищем – действительно 15 вёрст, или около 30 километров (то есть располагаться оно должно в районе села Мартовое – там, где его вроде бы видел Крыганов). А между Кодковским городищем и Гумниньей должно быть около 10 км (5 верст). Но тогда Гумнинья должна находиться не в районе Кицевки, а в районе южной окраины Печенег – на несколько километров выше по течению Донца! То есть не соблюдается вторая привязка – к месту впадения речки Бабки: между этим местом и Гумниньей остаётся ещё больше 12 километров, то есть – около шести межевых вёрст, а не четырёх, как это указано в документе! 

Кроме того, во всех других случаях расстояния между различными объектами составители «Книги Большому Чертежу» давали только в путевых вёрстах. Попеременное использование в одном источнике то путевых, то межевых вёрст без всяких оговорок в тексте казалось невероятным. Но чего не бывает…

В общем, оставалось только одно – снова прочёсывать дебри Печенежского леса! Отмерив по карте 15,12 км (14 путевых вёрст) от Салтовского городища мы получили точку на правом берегу Печенежского водохранилища, почти строго напротив села Хотомля. Приняв возможную погрешность при измерении расстояний в XVII веке в 10 процентов (то есть до полутора километров), мы наметили два мыса, которые своей формой и топографией давали основания предполагать, что именно на одном из них может располагаться древнее городище.

 

Вторая попытка

Третье сентября 2004 года – именно в этот день начался «второй подход» к тайне Кодковского городища. Причём, учитывая сложности предыдущего, решили ехать не на один, а на два, а может быть даже и на три дня – так, чтобы в первый день дойти до места вероятной дислокации городища, а дальнейшее время посвятить его поискам на местности и, возможно, его изучению.

Итак, вечером того дня наша компания (а к нам в качестве добровольного помощника присоединился молодой инженер Александр Соколенко) добралась до села Великая Бабка, и далее просекой через лес – до берега Печенежского моря.

Поздний вечер того дня был удивительно спокойным. В зеркальной глади водохранилища отражались далёкие огни Хотомли на том берегу и восходящая из-за горизонта золотистая краюха стареющей луны… Обстановка располагала к разговорам у костра, а неофит в археологии – Саша Соколенко – к тому же требовал подробного повествования о городище. Да и Геннадию не терпелось рассказать о той информации, которую ему удалось собрать за лето.

Кодковское городище, оказалось, искали давно. Уже упоминавшийся крупнейший исследователь средневековой истории Волжско-Днепровского междуречья С.А. Плетнёва ещё в 1955-57 годах сделала попытку найти это городище. Тогда же и будущий академик АН СССР Б.А. Рыбаков проводил тут археологические разведки. Патриарх харьковской археологии, доктор исторических наук Б.А. Шрамко, известные археологи, доктора наук И.И. Ляпушкин, Н.С. Евстропов и В.К. Михеев – все они, исследуя в разное время берега Северского Донца, разыскивали новые археологические памятники в этих местах. Все они прошли мимо Кодковского городища… В общем, сам того не желая, Геннадий нарисовал нам не особенно оптимистическую перспективу: если уж поиски корифеев отечественной археологии оказались безрезультатными, то нашим ли мощам чудеса творить?!

Геннадий, однако, перешел уже к следующему вопросу этой, несколько спонтанной лекции. Признаками наличия средневековых городищ в нашей местности служат многочисленные селища, окружающие их подобно лепесткам. Дело в том, что далеко не каждое городище было в современном понимании городом. Многие из них возводились именно как убежища от степных кочевников. То есть на многих из известных городищ не было ни жилых, ни хозяйственных построек. В случае опасности, население с окрестных поселений пряталось на время за валами такого убежища вместе со своим имуществом, а когда угроза нападения проходила – возвращались на свои поселения в окрестностях.

Кочевники практически никогда не спешивались в бою, поэтому оборонительные сооружения этих городищ-убежищ легко останавливали их натиск. Штурм и осада, судя по всему, тогда применялись крайне редко. Основным условием успеха кочевника была именно неожиданность натиска.

Поэтому для таких городищ выбирали мысы с очень крутыми склонами. По такому склону не только лошадь – человек поднимется с трудом и очень медленно, делая его замечательной мишенью. Но на таких городищах далеко не всегда было удобно жить и вести хозяйственную деятельность: жилые поселения, как правило, располагались вблизи источников питьевой воды, а для сельского хозяйства необходимы были удобные для обработки земли. Поэтому и селились люди в то время на некотором расстоянии от городищ-убежищ, главным образом, в поймах рек.

Конечно, существовали и настоящие города: с мощной крепостью, огромными посадами, застроенными домами ремесленников и торговцев. Именно таким городом был древнерусский город Донец, располагающийся на теперешней южной окраине Харькова. Большой город располагался на месте Салтовского городища, и ещё больший на месте городища в Короповом хуторе, что поблизости детского лагеря «Романтик» в Змиевском районе.

Однако такие города не могли существовать без малых городищ-убежищ. Из них вдоль рек создавались целые оборонительные линии. Каждое такое городище служило не только убежищем для жителей окрестных поселений, но и наблюдательным пунктом: если на одно из таких «гнёзд поселений» происходит нападение – сигнал тревоги при помощи огня и дыма немедленно будет увиден сторожей на следующем городище и передан дальше, до «главного» городища. А там смогут принять адекватные меры и заблаговременно организовать оборону или отпор врагу.

Вдоль больших рек на территории нашей области существовало несколько таких оборонительных линий. Славянские городища на реке Уды находились вблизи теперешних сел Водяное, Хорошево, посёлка Карачёвка (Донецкое городище). В эту линию укладывается и упомянутое письменными источниками XVII века Харьковское городище.

Однако большинство из найденных в Харьковской области средневековых городищ были сооружены носителями салтовской археологической культуры. Ниже Салтовского городища (в селе Верхний Салтов, по названию которого и названа сама археологическая культура) сегодня известно городище в Старом Салтове, далее следуют упомянутые в письменных источниках городища Кодковское, Гумнинья, Чугуево и Каганово, за ними, ниже по течению – Мохначево, Змиёво, Коробово, Комольша. И древнерусские и салтовские городища располагались в пределах прямой видимости, что позволяло передавать сигналы об опасности, держать под контролем значительные пространства.

В ночном воздухе витал невысказанный вопрос: окажется ли Кодковское городище – городищем-убежищем или «настоящим» городом – возможным претендентом в «шарукани»?

Геннадий рассказывал об особенностях оборонительных систем этих городищ, об аналогиях нашим памятникам на Северном Кавказе… Естественно, что в определённый момент размеренное повествование Геннадия всё сильнее начало убаюкивать нас. Почувствовав подозрительную тишину, Геннадий замолчал. И только лишь он прервался – сон как рукой сняло, его рассказа явно не хватало! По всей видимости, не только мне: «Ты чего замолчал?!» - спросил Саша. И Геннадий, вдохновлённый вниманием благодарной аудитории, продолжил. Аудитория счастливо заснула.

   

 

Археология за колючей проволокой

Утром было решено отправиться на север от того места, где мы расположились на ночлег. Там располагались два мыса, которые удовлетворяли требованиям обороноспособности и располагались в границах возможной погрешности при определении расстояния от Салтовского городища.

Первый мыс, однако, никаких признаков городища не содержал – лишь многочисленные следы последней войны. Далее нам следовало спуститься к обозначенному на карте лесничеству, и, пройдя несколько сот метров дальше на север, подняться на следующий мыс.

Каково же было наше удивление, когда лесничества не оказалось на своём месте! Впрочем, очень скоро стало ясно, что когда-то оно несомненно здесь было – лет тридцать назад. Рядом мы нашли и старый сад, и развалины дома лесника…

К поляне, на которой располагалось лесничество, примыкала небольшая вырубка, подготовленная бульдозером к новой посадке. Наклонившись к земле, Геннадий поднял осколок керамики, разукрашенный типичным для салтовской культуры орнаментом из горизонтальных параллельных линий. Ещё через несколько метров я увидел торчащий из земли фрагмент амфоры размером с ладонь. С соседней полосы, сделанной ножом бульдозера, Саша принёс ещё несколько черепков сосудов, типичных для салтовцев. Через полчаса мы собрали несколько килограммов подобного материала. Мы стояли на новом, науке доселе неизвестном салтовском поселении!

Геннадий раскрыл «Свод памятников археологии» Харьковской области, расстелил карту, и обнаружив, что рядом, на затопленной водохранилищем территории, находилось ещё одно салтовское селище, уверенным голосом произнёс: «Пахнет «гнездом поселений». Всем всё ясно?» 

«Пахло» не только «гнездом поселений» - казалось, что тайна Кодковского городища раскроется в ближайшие минуты!

Мы стали подниматься по узкому мысу, крутые склоны которого обрывались под таким углом, что казалось: идёшь не по Харьковщине, а где-то в горном Крыму. Мне лично, местный ландшафт напоминал массив Седам-Кая…

Неожиданно дорогу нам преградила колючая проволока! Гранёная, с часто посажеными «ёжиками» немецкая колючая проволока. Она была натянута между деревьями по периметру этого мыса и успела глубоко врасти в деревья, к которым была примотана! За первым заграждением из «колючки» следовало второе и остатки третьего. Далее виднелись окопы. Набежавшие облака сделали мир серым. Лес замер в тишине. Издали донёсся отзвук приближающейся грозы. На мгновение показалось, что это не гром – а отзвук далёкой канонады. Стало не по себе, как будто находишься под прицелом. Мы начали обходить высоту по периметру укреплений, подсознательно не рискуя пересечь его. Вторая линия обороны… Третья. Третья? Нет, что-то здесь не так! Слишком уж всё это монументально. Да это же типичные валы и рвы! Гитлеровцы использовали укрепления древнего городища.

Геннадий сиял: «Съем любой предмет своего туалета без соли, если в ста – ста двадцати метрах от этих двух линий укреплений не будет ещё и третьего, внешнего вала и рва!» Гардероб Геннадия, действительно, нисколько не пострадал – почти ровно через сто метров мы увидели несколько менее масштабное, чем два внутренних вала, сооружение. «Его задача – замедлить натиск врага. Эту линию обороны располагали на расстоянии выстрела из лука. А уж потом на втором и третьем валах врага встречали копьями и мечами», – объяснил Геннадий.

Треугольное по форме, городище изгибалось узким языком несколько более чем на 250 метров при ширине в 60, которая в конце «языка» сужалась до 20. Его сравнительно небольшие размеры и отсутствие культурного слоя (то есть, каких либо остатков жизнедеятельности человека) – всё это позволяло утверждать, что оно было типичным городищем-убежищем. А характер укреплений и соседство с селищами салтовцев позволяло с высокой степенью вероятности говорить и о принадлежности самого городища к салтовской археологической культуре. В общем, призрак Шарукани улетучился – согласно летописям, это был достаточно большой город (в отличие от нашего укрепления)…

Съемка плана городища и его фотографирование заняли всего пару часов. Приближающаяся гроза заставила задуматься над тем, что, скорее всего, на этом исследование этого памятника придется остановить до поры до времени. Свернув инструментарий, наша группа двинулась в обратный путь.

 

Точки над «і»

«Ты не пиши пока, что мы нашли Кодковское городище, ладно?» - неожиданно попросил Геннадий, когда мы вышли на уже известную нам просеку и вдали показалось село Великая Бабка. Я совершенно не ожидал такого оборота событий и выражение моего лица, видать, было весьма красноречивым, поскольку Геннадий, не дожидаясь вопроса начал объяснять свою позицию.

Из его слов следовало, что научная добросовестность не позволяет ему объявить найденное городище Кодковским. Прежде, необходимо проверить сообщение Крыганова, найти всё-таки городище Гумнинья, исходя из их дислокации разобраться, почему «Книга Большому Чертежу», очевидно, называет Кодковским сразу два городища: то, что нашли мы, и то, что по всей видимости находится где-то южнее – в районе Печенег или Кицевки. Возможно, редакторы «КБЧ» просто не разобрались, как следует, в отчётах группы, которая описывала бассейн Донца, или объединила два разных сообщения из различных источников. А закономерности расположения городищ в этой местности позволяют предположить, что на участке ниже по течению действительно должны располагаться ещё как минимум два городища, ненайденных до сих пор археологами. Поэтому утверждать, что какое-то из городищ имеет больше прав называться Кодковским, ещё пока преждевременно. 

В общем, - заключил Геннадий, - точки над «і» пока ставить рано, научный поиск продолжается. Впрочем, можешь считать меня перестраховщиком.