Татарское название Гузун подает мысль, что на месте Изюма, или близ него, был татарский городок. Последнее, как увидим, несомненным оказывается и по письменным памятникам. Но наше внимание обращено преимущественно на русский христианский Изюм. Итак, с какого времени Изюм стал заселяться русскими?

            Еще в 1637 году царь Михаил Феодорович писал: «слыша мы от бусурман на Православных крестьян разорение и всякое злое полонское расхищение, указали на Калмиюсской и на Изюмской сакме и на Муравском шляху от Татарской войны поставить городы и острожки жилые и стоялые, и всякие крепости учинить и в острожках устроить, чтобы тем у Татар в Русь приход отнять, а Православных бы крестьян от войны и от разорения и от полону заступить». Вследствие сего царь предписывает сделать сбор денег для построения крепостей и на содержание в них разных людей.[1] В объяснение слов грамоты заметим, что а) по Книге большого чертежа, из Ливен к Перекопу Крымскому шли три дороги – Муравский шлях, чрез нынешний Перекоп Валковского уезда, Изюмская дорога – к так называвшемуся Изюмскому кургану, близ которого был перевоз чрез Донец, и Калмиюсская дорога, на восток от Изюмской, переходившая чрез Донец в 2-х верстах ниже устья реки Боровой.[2] б) Относительно построения крепости Изюмской на Изюмской дороге, вследствие мыслей царской грамоты 1637 года, не имеем мы таких же прямых свидетельств, какие имеем относительно Чугуева, но трудно согласиться с тем, чтобы царь Михаил оставил без укрепления столько важный пункт на Изюмской дороге, какого перевоз чрез Донец у Изюмского кургана. Известно, что еще при царе Иоанне Грозном здесь уже стояла Путивльская стража для постоянного наблюдения за татарами.[3]

По Чугуевской переписке видим здесь в 1646 году Валуйскую стражу, а царскою грамотою 1650 года предписано было стоять на Изюмской сакме Чугуевским станичникам.[4] По той же переписке, в 1663 году, т.е. ранее построения крепости Донцем, Изюм оказывается местом, населенным постоянными жителями.[5] Несомненно, известно, что при царе Алексее Михайловиче, кроме охранной стражи, в Изюмском юрту жили царские охотники, занимавшиеся в лесах и степях ловлею зверей для царя; и поныне известно в Изюме на левом берегу Донца место с именем зверинца, - здесь берегли пойманных для царя зверей. Вот любопытная память из Белгорода: «лета 7175 (1667) июля 2 по Государеву указу, память Рейтарского строю Ротмистру Андрею Ивановичу Побединскому. Июля 29 писал ты в Белгород к Окольничему и Воеводе Кн. Юрью Никитичу Борятинскому, пришли в Чугуев с степи Чугуевские охотники Емелька Зубков с товарищами и сказовал тебе: изловили они, охотники, на обиходе Великого Государя Алексея Михайловича зверей, 3-х лосей, да кабана, да свинью диких. И ныне те звери в Изюмском юрту; а тот юрт близко Царева города, а кормить де им, охотникам, тех зверей нечем. – Июля 3 числа писано в Цареборисов к приказному Борису Морозову, велено ему в Царев Борисов тем зверям давать корм из Государевых житниц овес, чтобы сыты были. И как к тебе сия память придет: и ты б Чугуевским охотникам, Емельке Зубкову с товарищами, сей день Государя указ сказал, и велел бы в Царев на корм зверям иметь у приказного Бориса Морозова из Государственных житниц овес, чтобы тем зверям, и которые впредь будут изловлены, можно сытыми быти. И приказал бы тем охотникам накрепко, чтобы они Великому Государю послужили, порадели со всяким усердием, и за теми зверьми ходили и кормили их неотложно, и как бы зверей берегли, чтоб с ними не померли и дурна какого без бережения над ними не учинилось. А каких зверей летом по росписям впредь будет изловлено, и ты б о том в Белгород к Окольничему и Воеводам Кн. Я. Н. Борятинскому с товарищами для ведома писал именно. А тех бы лосей к рукам приучали и оброти на них клали бы, и в обротях водили, чтоб те лоси к рукам были привычны».

            Таким образом нельзя признать за справедливую ту мысль, что будто русский Изюм основался не прежде 1682 года, хотя эта мысль довольно обыкновенна. Ошибочное мнение о начале Изюма образовалось единственно из несправедливого разумения царской грамоты 1682 года. В грамоте от 17 февраля 1682 года царь Феодор Алексеевич писал к Харьковскому полковнику Донцу: «по челобитью твоему велено тебе, Полковнику, жить в новопостроенном городе Изюме, и в тот город и урочища, которые тому городу смежны, в Спеваковку и на Пришибе, призывать на вечное житье неслужилых Черкас».[6] Это значит, что для образования особого Изюмского полка, что особенно ясно видно в грамоте 1685 года, которую представим ниже.

            На горе, возвышающейся над нынешним Изюмом, есть Кременец, след бывшего здесь татарского укрепленного хутора, сделанного для защиты на случай нападения русских. На левой стороне Донца, на речке Изюмце, есть Курган с древним укреплением. И здесь же вблизи – местность, называемая Зверинец. Эти места должы быть признаны местами первоначального русского Изюма. С одной стороны, эти места не имеют другого происхождения в истории, кроме допускаемого нами; с другой – все первоначальные русские и казацкие поселения по Донцу располагались на левом берегу, а правая сторона Донца считалась Крымскою. Что касается до мнения, будто древнейшее Изюмское поселение – Изюмский Курган – находилось при вершине речки Изюмца, в 2 верстах от села Изюмца – Бугаевки,[7] то памятники древности говорят против него и в пользу нашу. В Книге большого чертежа читаем: «а от речки Балыклеи к речкам к Изюму да к Изюмцу, а пали те речки в Донец под Изюмским Курганом, а Царева града верст с 8, и тут Донец Северный взялся». В другом месте говорится: «а ниже Берек больших, верст с 7, пала в Донец речка Ерек Каменный, а меж Берек и Ерка Каменного Изюмский курган, а от Каменного Ерка к новому Цареву граду верст с 10». Видите, Изюмский курган с одной стороны лежит не при вершине речки Изюмца, а при впадении ее в Донец, с другой – он ниже реки Береки, в 8 верстах от Цареборисова, называемого в Чертеже Царевым городом.[8] Таким образом Книга Чертежа вполне утверждает нас в мнении о месте Изюмского кургана, а вместе с тем и о месте первого русского Изюма. Сторожевые русской границы заняли место у самой переправы через Донец, чтобы не пускать татар на левый берег при самой переправе их. Так было еще в 1571 году.

            Харьковский полковник Григорий Донец устроил крепость Изюмскую уже на правой стороне Донца, ниже татарского Кременца, - там, где ныне расположен Изюм. Вот что писал об этом сам полковник от 29 июня 1681 года генералу Григорию Ивановичу Косагову: «Ведомо тебе, Государю, буди, что городового и валового сделал я полку своего козаками: на высоком кургане городок огородил палями, округ от поля дубовым лесом, стена 64 сажени, и рву прибавил, (следовательно ров был и прежде) вширь и вглубь; от роскату пальми всяким лесом 49 сажень и рву также; третья стена огороди огорожена и ров ископан 50 сажень, а в той стене на кургане башня до навесу 25 венцев, а на навесу с закатом 10 венцев и чердак; четвертая стена, от берега до кургана 54 сажени, также огорожена и окопана рвом, а на проезжих воротах башня 17 венцев, у четыре угла, и мост, а на той башне почали делать шестиугольный роскат. А от того городка и кургана до большого города, до городовой стены, выкопано рву, вширь и вглубь у полтора сажени, 480 сажень. А земляного валу сделал я, полку своего казаками, 224 сажени, да по той же стене нельзя было уложить валового дела, и ту загородили пальми 40 саженей. А недоделку городил пальми 77 саженй; и рву надобно прибавливать 119 саженей. А твоей присылки людьми Русскими и Черкасами – сделано валу и рву прибавлено 119 саженей. А недоделанного валового дела и башня зачатая, и полбашни валовой надобно делать 90 саженей до берега».[9] При полковнике Шидловском проведен был ров от городской стены до Изюмского озера.[10] Крепость снабжена была  пушками и постоянной военной стражей, над которой впоследствии начальником был комендант. В 1784 году так описывали Изюмскую крепость: «в том городе иррегулярная старинная крепость, окруженная земляным валом и сухим рвом; вал вышиною от горизонта 6, шириною в заложении в 10 сажень; ров глубиною в 3 аршина, а шириною в 4 сажени; для въезда в нее сделаны  четыре пролома с накладными чрез ров деревянными мостами; внутри оной к двум бастионам присоединена с двумя картинными линиями и валом иррегулярная цитадель; две церкви, одна Соборная каменная Преображения Господня и другая деревянная, во имя Покрова Пресвятой Богородицы; в земле погреб для поклажи денежной казны и сбережения пороха».[11] По истории храмов увидим, что значительная часть черкасов долго оставалась и после Григория Донца у Русского кургана, на левом берегу Донца и уже около 1700 года перешла на правый.

            Изюмский соборный храм, каменный, строился во время царей Иоанна и Петра Алексеевичей заботливостью Изюмских полковников Константина Григорьевича Донца и Феодора Владимировича Шидловского, того, который построил Успенский храм в Святогорском монастыре. Собор построен в византийском вкусе, с пятью куполами, покоящимися на пяти высоких тумбах. Он посвящён славе Преображения Господня. Величественный иконостас его, богато украшенный золотом и резьбою, устроен в 1765 году, а храм обновлён был, как видно по старому антиминсу, в 1751 году.

            Между утварью соборного храма есть царские дары – Петра I-го: а) Напрестольное Евангелие, М. п. 1707 г., оправленное серебром; б) Священническая риза суто-золотой парчи. По преданию, царь прислал эти дары после того, как в мае 1709 года сам был в Изюме на пути из Азова к Полтаве, во время знаменитой Шведской войны.

            Достойны также внимания книги: а) Беседы Иоанна Златоустого, М. п. 1665 года; б) Венец Христов, соч. Антония Радивиловского, К. п. 1688 года; в) Требник, М. п. 1686 г.; Требник М. Петра Могилы, К. п. 1693 года, третий – К. п. 1708 года; г) Служебник, М. п. 1705, 1709, 1734 г., К. п. 1735 и 1738 годов; д) Осмогласник, М. п. 1727 г.; е) Устав, М. п. 1733 года. Драгоценны два креста, один небольшой, серебряный с позолотой, древней работы, со Святыми мощами: Иоанна Златоустого, Григория Богослова, Апостола Андрея, Преподобных Печерских, Иоанна Многострадального и Феофана Постника, Преподобного Сергия Радонежского; кем и когда пожертвован сей крест, неизвестно. Другой крест, большой серебряный, с изображением распятого Спасителя на финифти, устроенный в 1790 году, вероятно дар дворянина Федора Тимошенкова, устроившего в 1794 году  горнее место в алтаре.

            В храме хранятся военные значки турецкие, доставленные князем Яковом Федоровичем Долгоруким после завоевания Азова; эти значки напоминают об участии Изюма в Азовской войне; между прочим, провиант для этой войны доставлялся Донцем, который тогда был судоходным, и впоследствии перестал быть таким от мельниц, построенных ниже Изюма в разных местах.

            В 1825 году сентября 25 дня в Изюмском соборном храме молился император Александр Благословенный, на пути в Таганрог. А в следующем году, января 5, суждено было совершать здесь же над останками его моление об упокоении души его в обителях праведников.

            Недавно построенная при Соборном храме колокольня с теплым храмом в честь Тихвинской иконы Божьей Матери – дар благодарности Изюмских жителей Господу и Пречистой Матери Его за спасение их от холеры 1831 года. Особенное участие при построении её принимали: поручик Даниил Ефремович Зозуля, собравший на сей предмет более 7000 рублей серебром, Изюмский купец Яков Иванович Дехтерев, пожертвовавший от себя более 700 рублей серебром и помещик Федор Николаевич Дурнов, пожертвовавший до 628 рублей серебром. К сожалению, новая колокольня архитектурой своею слишком не соответствует древнему соборному храму.

            Кроме соборной Преображенской церкви, в Изюме с давнего времени существуют церкви: Покровская, Николаевская, Воздвиженская и Вознесенская.

            Покровский храм деревянный, стоявший в ХVIII столетии около соборного каменного храма, едва ли не был соборным храмом прежде, чем построен каменный Преображенский. В 1703 году казак «Ярема старий» в своём завещании оставлял у «Отца Василия Покровского, жителя Изюмского», деньги свои, дабы церковь «сбудувал за них Покровскую на Изюм».[12] Следовательно, в 1703 году уже нужным оказывалось строить новый Покровский храм. В 1712 году на место О. Василия, поступившего в монастырь, определен к Покровскому храму несчастный Чугуевский протоиерей Яков, удаленный из Чугуева по домогательству недобрых людей.[13] Перестроенный Покровский храм перенесён на кладбище в 1822 году.

            В просьбе 1712 года прихожане Николаевского Изюмского храма писали, что храм их построен по благословению М. Иустина (1704 – 709). Мая 4, 1747 года, Николаевский храм сгорел, и по просьбе прихожан – Якова Катрухи и Якова Онищенка, разрешено было построить новый, который освящён, как видно по антиминсу, в 1751 году; храм сей стоял около моста Донецкого.

            В деле о моровом поветрии 1719 года видим в Изюме Крестовоздвиженский храм. К 1752 году храм сей уже столько обветшал, что Изюмский полковник Федор Краснокутский просил разрешения построить на его счет новый. И Святитель Иоасаф Горленко выдал грамоту от 4 августа 1753 года.

            К 1821 году деревянные храмы Крестовоздвиженский и Николавский обветшали, и на место их построили одну каменную в честь Креста Господня, с придельным престолом во имя Святителя Николая и с такою же колокольнею. Построение сего храма совершилось на пожертвования прихожан. Более других известны дарами: Изюмский купец Иван Бойков, поручик Федор Тимошенков, казенный крестьянин Яков Гризодуб и нынешний церковный староста Гавриил Иванович Бойков. Бойковы, отец и сын, кроме леса и денег пожертвовали более 50000 кирпича и колокол.

            На престоле нового храма находятся три креста древние: один кипарисный, обложенный по краям серебром, с подножием серебряным; два другие также кипарисные с надписью «1732 г.». Казанская икона Божьей Матери, по письму древняя. Пожертвована в 1830 году купчихою Прасковьей Радионовой. Сей образ, как известно, куплен был в бывшей деревянной Вознесенской церкви; прихожане соорудили на него серебряную чеканную ризу, весом в 17 фунтов 89 золотников, в благодарную память об избавлении от холеры.

            Памятниками древности служат ещё: а) Напрестольное евангелие, М. п. 1711 г., и другое, М. п. 1716 года, с серебряными накладками; б) Цветная триодь, М. п. 1714 г., с надписью: «Крестовоздвиженской Изюмской церкви»; в) Постная триодь, М. п. 1743 г.; г) Часослов полуистового полуустава, К. п. 1682 года при архимандрите Иннокентии Гизеле, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; д) Требник, К. п. 1736 года при архимандрите Романе; е) Служебник, М. п. 1723 года, с надписью: «Крестовоздвиженской церкви»; - другой, М. п. 1744 года.

            Храм Вознесения Господня ныне занимает не то место, которое занимал он прежде. Первый храм первоначального Изюма, довольствовавшегося левым берегом Донца и местностью – Зверинцем, был построен, конечно, не позже 1660 года и находился на берегу реки Изюмца. Слобода, где находился он, называлась Гнидовкой. Это было место низкое и вблизи Донца. От того Гнидовка терпела разорения от полых вод Донца; храм её также подвергался наводнению. Так в 1728 году апреля 9, вода, неожиданно нахлынувшая, повредила престол, и указом 9 февраля 1729 года предписано было соорудить новый Вознесенский храм. В 1741 году видим при Вознесенском храме Священником Иоанна Сеховского, которого отец был сотником в Печенегах.

            Тревожимые и разоряемые рекой Донцом жители Гнидовки принуждены были переселиться на левую сторону реки Изюмца, насупротив бывшей тогда небольшой слободки Песок, верстах в 3-х от Изюма. Опустение Гнидовки и заселение Песок побудили перенесть и храм в Пески, что было в 1792 году.

            Памятниками древнего храма служат находящиеся в нынешнем книги: евангелие, М. п. 1694 года; апостол, К. п. 1695 года; служебные минеи, М. п. – за сентябрь и октябрь 1704 года, за ноябрь, декабрь, январь, февраль, май, июль и август 1705 года; постная триодь, М. п. 1704 года; служебник, Черниговской печати 1747 года.

            Древнему Воскресенскому храму принадлежит находящаяся в нынешнем Псковском храме Казанская икона Божьей Матери, весьма чтимая в крае.

            Проходящий второй курс должность церковного старосты крестьянин Павел Андреев Маликов умножил усердием своим церковный доход; частью от собственного иждивения, хотя и небогатого, частью на пожертвование других, приглашаемых его любовью, украсил храм утварью и различными вещами ценою на 1000 рублей серебром. Крестьянин Василий Ткачев пожертвовал ризы и другие вещи ценою в 200 рублей серебром. Купец Иван Баранников, кроме других приношений, доставил серебряное паникадило к Казанской иконе Божьей Матери в 143 рубля серебром. В 1847 году июля 14 дня протоиерей Василий Кривоносов, идя к утрени, нашел при вратах церковной ограды 13 билетов, каждый в 25 рублей серебром, кои и поступили в храм. Из Харьковского Приказа Общественного Призрения прислан от 27 июля 1847 года билет на 100 рублей серебром, с которого проценты должны поступать в пользу причта Песковской церкви; деньги положены архимандритом, ныне епископом, Антонием, для поминовения родителей его – Песковского дьякона Андрея и Параскевы.

            К особенностям Изюма принадлежало то, что как в военно-гражданских делах с 1682 года он был полковым городом, так по духовным делам в нем было Духовное правление, называвшееся сперва Двором Духовным, или Приказом Духовных дел, и протоиерей Изюмского собора был почти всегда Духовным управителем.

            Для показания первоначального округа Изюмского Управления, как светского, так и духовного, помещаем здесь царскую грамоту, данную в 1685 году, очень важную по многим отношениям.

            После большого титула: «Пожаловали мы, Великий Государь, Белогородского разряду Черкасского Харьковского Наказного Полковника Константина, Григорьева сына, Донца за многие службы отца его, Харьковского ж Полковника Григория Донца, велели ему у того ж полку быть Полковником со отцем его Григорием, вместе; а для береженья того полку и Украинных городов и для скорых сборов и походов жить ему, Константину, в новопостроенном городе Изюме, а в полку у него быть старшине и урядникам и козакам: Изюмским, Остропольским, Двуречанским, Новой Перекопи, Булыклейским, Андреевых Лоз, Бышкинским, Лиманским, Савинским, Цареборисовским, Сенковским, Каменским, и того тринадцати городов. И на то Полковничество дать ему сию нашу Царского Величества жалованную грамоту, за нашею Государскою отворчатою красною печатью. А Полковнику Константину Донцу, видя к себе нашу Царского Величества премногую и высокую милость и жалованье, нам, Великим Государем, и нашим Царского Величества наследником служить верою и всякого добра хотеть, со всяким радением, и над неприятельскими людьми промыслы и поиски чинить со всяким желательным радением, и в полки и в городы к боярам нашим и воеводам про неприятельские замыслы и про приходы и про все чинить ведомосты скорые и подлинные, и службу свою совершать со всякою верностию, без всякой хитрости, также, как и отец его Григорий и иные Белгородского полку Черкасские Полковники служат; - а отцу своему, Григорию, быть во всем послушну, а полку своего старшине и урядникам и всему поспольству в судных и во всяких делах расправу чинить в правду, по старым своим козацким обыкновениям, и держать к ним ласку и привет, чтоб они в Харьковском полку в новопостроенных городах множились и строились, а своевольников и ослушников унимать и держать их в крепости, чтоб в полку было всё стройно и бережно. Писан государствия нашего в Дворе, в царствующем великом граде Москве, лета от сотворения мира 7193 м. января 31 дня».[14]

            Таким образом, в округе Изюмского полка вошли те места, которыми прежде заведывал Балаклейский Полковник Черниговец.[15]

            В 1739 году в ведении Изюмского Духовного Правления состояли благочиния: Изюмское, Балаклейское, Бурлуцкое (иначе Печенежское) и Купянское, с 55 церквами.[16] Известные предстоятели  Изюмского собора, а вместе и Управители Духовного Приказа, были следующие:

1) Протопоп Андрей Филипов, о котором говорится в царской грамоте 1692 года: «дано (из таможенных сборов) Изюмскому Протопопу Андрею Филиппову с братией на 197 (1689) и 198 (1690) годы двадцать рублев, да за хлеб одиннадцать рублев». Грамота предписывает полковнику возвратить эту сумму в таможенную сумму, так как она выдана была без царского указа.

2) Протоиерей Александр Алешкевич, в начале 1714 года испросивший себе увольнение от должности Духовного Управителя по старости и болезни, умер от моровой язвы в 1718 году. После О. Александра духовными делами заведывал Соборный священник Стефан Герасимов, который потом переведён в Змиёв.

3) Протоиерей Прокопий Бужинский с 1724 года. Это был родной брат знаменитого оратора Гавриила Бужинского, Рязанского епископа и Члена Святого Синода. После брата своего О. Прокопий, вместе с отцом своим Изюмским жителем Феодором Бужинским, получил большие суммы денег, 200 червонных и 300 рублей серебром.[17]

            В 1735 году, по настоянию Белгородской следственной комиссии, удалили его от управления духовными делами. Но потом, года через три, он опять определен был к той же должности и умер 2 октября 1746 года. Сын его Александр Бужинский писал в просьбе к Преосвященному: «о смерти родителей с братьями своими - Василием, Яковом и малолетним Михаилом, да с тремя сёстрами остались мы в сиротстве; я, Александр, в Харьковской Академии окончил учением школу философии, а брат Яков обучается философии», почему просил определить «к отправлению духовных дел и к сборам денежным Гороховатского священника Иоанна Янкевича, пока он, проситель, может занять место отца своего». Просьба была исполнена и Духовное правление по-прежнему оставлено в доме Бужинского.

4) Протоиерей Александр Бужинский, 1757 – 1760 годах Духовный Управитель.

5) Из всех Изюмских протоиереев замечательнейший был протоиерей Иосааф Погорлевский, которого поныне чтут память в Изюме. Сын Салтовского священника Иоанна Ковалевского, он сперва учился в Белгороде, и здесь, бойкими ответами на испытании, обратил на себя внимание Святителя Иосаафа Горленка, который, в знак любви своей к умному и доброму мальчику, велел ему называться Погорлевским; прозорливый Святитель не кончил тем своего внимания к нему: он взял его к себе в келейника; по воле Святителя, он должен был докладывать ему о начале утренних и нощных богослужений. Свидетель молитвенных подвигов Святителя, Погорлевский раз видел в видении молящегося Святителя в храме и преподавшего ему наставление; смиренный Святитель запретил ему рассказывать об этом до его смерти и он объявлял об этом уже после блаженной кончины архипастыря, когда сам был протоиереем. Окончив курс учения в Коллегиуме, Погорлевский в 1770 году поступил на место отца своего. Отличный дар слова и ревность к долгу своему  обратили на него внимание архипастыря, который перевёл его в Белгород к кафедральному собору; отселе, за ревностное проповедывание Слова Божьего, скоро (в 1778 году) переведён он в протоиерея в Змиёв. Как опытный в делах духовного управления и жизни безукоризненной, в 1783 году определён в Изюм в соборного протоиерея и главного Члена Духовного Правления. В совершении богослужения он был неутомим; при всех занятиях своих по Правлению и по должности Благочинного, он служил литургию не только по очереди с другими, но любил отправлять службы и на седмице товарищей. В служении наблюдал благочиние, и очень заботился об улучшении пения и чтения в храме. Сам становился на клирос и сам пел и читал. Он даже открывал школу в Изюме, куда собирал малосведущих причетников Изюмского уезда, и сам обучал их читать и петь и исполнять службу по уставу. Вместе с тем он ревностно занимался проповедыванием Слова Божьего в храме. Куда девались проповеди его, которых, как знают, было очень много, неизвестно. Он был неутомим в трудах. Ложился спать поздно и вставал рано. Постоянно видели его или на молитве, или в Правлении и за делами по благочинию. В Правление являлся он первый, и здесь сам всё поверял, во всё вникал и часто сам переписывал бумаги для ускорения хода дел. Такое бодрое и неусыпное служение тем более было удивительно в нём, что семейные дела его были горькие. После смерти жены он уже жил совершенным подвижником, в строгом посте и молитве, - чаще был в уединении, чем с людьми. Он умер в 1814 году на 74 году своей жизни, следовательно, священствовал всего 44 года.

            Обращаемся к жителям полкового города Изюма. При такой сильной крепости, какова была по тому времени Изюмская крепость, жители Изюма, казалось, могли быть безопасны от татар. И по Чугуевской переписке видим, что хотя татары много раз хватали на дороге жителей Изюма, но опасались приближаться к Изюму.[18] Зато в первые годы основания грозной крепости Изюмской, Татары особенно изливали злобу свою на полк Изюмский, преимущественно же на слободы близкие к Изюму. Это не проходило без тревог и бед для Изюма.[19] Как в это, так и в последующее время, жители Изюма должны были находиться на постоянной страже против Татар, и тогда, как слишком полагались на свою безопасность, платили за то не дёшево. Последнее было с ними в 1690 году. В то время, когда набожные казаки ходили слушать службу Божью, не взяв наперёд мер должной осторожности, Татары тайно ворвались в Изюм и наделали много бед. Полковник Константин Григорьевич Донец писал к генералу Косагову: «в нынешнем 198 (1690) году мая 5, в 3 часа дня, только вышли из службы Божьей, идучи из церкви в дома не дошли есмо, - скрывшись тайным обычаем Татары, коней с 200 и больше, от Каменки с Крымской стороны под город Изюм пришли, едны одним боком, повише острижной городовой стены, аж до самой фортки, которая у меньшего городку, где я сам живу, и сделана к реке Донцу для воды, а другие наниз города поза городовою стеною до наугольной проезжей Московской башни не много что до кузниц не добеглы, и по конец внутри перекопанного вала у великий Кремянский город убеглы, моих 6 лошадей добрых и людских занялы. И у Кремянскую большую проезжую башню через сторожевой город Кремянский назад пошлы. И в том сторожевом городе на стороже узялы 8 человек, а иные еледва ушли. И Изюмских жителей мужского и женского пола с детьми за городом украли человек 10, а иных порубали и ранили. И мы с старшиною и сотниками и козаками, котрые на Изюм прибували полку моего из городов, за теми неприятелями пошли и выбили из города, и у Кремянца с ними учинили бой. И они, видячи нас, пошли из Кремянца, а мы за ними пошли, тож конные и пешие, за Кремянец до крайнего вала, до самого полудня. А на том бою при них были Янычане (Янычары) с огнистым Турским ружьём. А иные неприятельские люди стояли кошем на реке Каменке и по байракам на засаде, выманили нас за вал у поле. А после того бою неприятельские люди пошли уверх по Донцу». Константин Григорьевич, проведший всю жизнь свою в боях с Татарами, отражавший их нападения на поселения полка своего и ходивший против них с полком своим в Крым и Азов, в 1692 году положил жизнь свою в битве с Азовскими Татарами. Он, «с небольшим числом своих, догнал орду на Гороховатском шляху, разгромил её, но сам поражён был Татарскою стрелою и на другой день умер.[20]

            При его преемнике, Феодоре Владимировиче Шидловском, Изюмский полк вместе с прочими получил (в 1790 году) жалованную грамоту с подтверждением преимуществ и с распоряжением о числе казаков полка.

            Между тем татары не оставляли в покое Изюмского полка.[21] Это было следствием вышеупомянутой царской грамоты 30 января 1685 года. О разделе городов и слобод между начальствами Харьковского и Изюмского полков (см. ст. о Змиёве). Особенно бедственны были для слобожан 1709 – 1711 годы сперва от донцов Булавина, потом от хитростей Мазепы и Орлика. Последний домогался склонить слобожан к измене то обольщениями, то оружием хана; запорожцы и татары опустошали Харьковский полк; на самой границе Украйны они заняли крепость Новосергиевскую и из ней высылали партии в слободы, частью для грабежа, частью для подговоров к измене. Слободская сторожа России разорила этот притон врагов её. Кошевой Гордеенко и запорожцы основали было кош свой при впадении реки Каменки в Днепр; в 1711 году гетман разорил Сечь. Федор Владимирович с 1707 года был бригадиром всех слободских полков. Менщиков и Рагузинский, оскорблённые Шидловским, успели в том, что несмотря на все труды свои для покоя Слободской Украйны, главный начальник её отдан был под суд. Царь велел конфисковать имения его. Это было в начале 1711 года. Все полки подавали просьбу царю в защиту верности Шидловского и просили возвратить его им,[22] но следствием просьбы было только то, что Шидловскому велено было состоять генерал-майором по армии.[23] Это было тем неприятнее, что пред тем мало обращено внимания и на другую просьбу полков. Обрадованные милостию царя к гетманским казакам, указом 10 марта 1710 года строго запретившего делать народу обиды незаконным требованием подвод и другими притеснениями, слободские полки подавали от себя красноречивую просьбу царю о облегчении службы их, где жаловалиь на тяжести военного постоя и на разные новые распоряжения. Вследствие сего отменено было распоряжение доставлять лес в Воронеж для постройки кораблей, относившееся преимущественно к Изюмскому полку, и слобожане ограждены были от несправедливых поборов и тягостей. Эту просьбу, замечательную и по слогу, представим мы в приложении.[24]

            По царскому указу – Изюмским полком, в 1711 году, управлял Михаил Константинович Донец-Захаржевский. Запорожцы не унимались. В 1718 – 1720 году они, под распоряжениями Крыма, производили такие же грабежи в Изюмском полку, как и в Харьковском. До нас не дошли сведения, какие именно места Изюмского полка подвергались тогда нападениям. Но так как в деле о Харьковском полку прямо сказано, что бедное вознаграждение Крыма за эти грабежи надлежало разделить поровну между Харьковским и Изюмским полками: то нет сомнения, что Изюмский полк пострадал тогда столько же, сколько и Харьковский.[25] По всей вероятности, Запорожцы же занесли в 1718 году чуму в Изюмский полк, и та два года свирепствовала в поселениях его.[26] «В прошлых 718 и 719 годах, во время бывшего в городе Изюме морового поветрия, многие Изюмские обыватели, мирские люди, также и духовного чину Соборные Церкви Преображения Господня Протопоп, Дьякон и приходских Церквей Священники от моровой заразы померли», так писали прихожане Изюмского Собора в мае 1721 года.[27]

            К бедствиям Биронова времени, кроме отягощения слобожан поборами и постоями и разных тревог Слободской Комиссии, в том числе по доносу 1733 года на Изюмского полковника Лаврентия Ивановича Шидловского и на есаула Двигубского,[28] относилось и то, что в 1736, 1737 годах татары страшно опустошили поселения Изюмского полка. Поныне ещё говорят об этом времени: «орда впадала в Изюмский полк и много шкоды зробыла, щоб ей поганой борщу у        глаза не видати».[29] А между тем отряды полка с Сотником Василием Капнистом отправлялись из изюма воевать с Крымом, и из Изюма же, в продолжение всей войны 1736 – 1738 годов, отправляли рекой Донцем на байдарах провиант для войска.[30] К довершению бедствий, этим сношениям с Крымом и Азовом Изюмский полк одолжен был чумою, страшно опустошившею Изюмский полк и Изюм.[31] В ведомости 1739 года о праздных местах сказано: «в городе Изюме Церковь Покрова Пресвятой Богородицы без Священника, - а при ней оставших за моровою язвою 10 дворов; Церковь Воздвижения Креста Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 15-ть дворов, определён ставленник; Церковь Вознесения Господня без Священника, при ней оставшихся за моровою язвою 35 дворов, - определён ставленник». По другому делу 1739 года Николаевской церкви Священник Василий Познанский умер от моровой язвы в августе 1738 года. В исповедной ведомости того же года, при всех 5-ти церквах Изюмским показано прихожан 253 души мужские, 278 женских. Между тем по ведомости 1732 года значилось при Соборной Преображенской церкви 163 двора, при Покровской 77 дворов, при Крестной 75 дворов, при Николаевской – 53 двора, при Вознесенской – 73 двора, а всего 368 дворов.[32] После такого опустошения Изюм долго не мог оправиться. Спустя 10 лет после моровой язвы, именно в 1747 году, показывалось в Изюме при Соборной церкви 100 дворов, при Покровской – 38 дворов, при Николаевской – 48 дворов, при Вознесенской – 45 дворов, а всего 268 дворов. При таком положении Изюма даже в 1749 году Николаевский храм стоял пустым, без службы и Священника; при Покровском был Священник, но в нём также не совершалось службы. В 1747 году Консистория сделала было распоряжение прислать в Белгород колокола двух пустых Изюмских церквей в замене разбившихся там Царских колоколов; однако это распоряжение осталось без исполнения: полковые старшины писали от себя, что число жителей в Изюме увеличивается, и они надеются на милость Божью – скоро увеличится ещё более, почему храмы необходимы; да и колокола куплены ими, потому просили оставить колокол в Изюме.[33]

            После Михаила Константиновича принимали в своё управление Изюмский полк сперва Василий Гаряистов и в 1731 году бывший Харьковский Полковник Лаврентий Иванович Шидловский.[34] По делам Консистории Горяистов – полковник 1730 года, но он был только наказным); с половины 1743 года был изюмским полковником Иван Григорьевич Квитка, родственник по жене Святителя Иосафа Горленка, отличавшийся мужеством в боях с татарами и поляками, и потому ещё в 1738 году награждённый чином полковника.[35] Он имел счастье, к радости всего полка, получить на своё имя жалованную грамоту благочестивой императрицы Елизаветы Изюмскому полку[36] и потом встречал со слободскими полками императрицу на пути её в Киев.[37] Последним Полковником Слободского Изюмского полка был Фёдор Фомич Краснокутский, человек умный, энергический, но иногда необузданный в порывах самовластия; за резкие отзывы о новом (наместническом) управлении отправлен он был в Казань с лишением чинов и имуществ, и хотя впоследствии, по ходатайству жены – энергической Казачки, возвращён был в Слободскую Украйну, но скоро скончался, не получив чинов.[38]

            Состояние Изюмских приходов в новейшее время представляем в следующей таблице:

При церквах	Число прихожан:														Умершие от эпидемий
															От холеры			от цинги
	1730		1750		1770		1790		1810		1830		1850		1830	1847	1848	1849
	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж
Преображенской	1621	1578	1740	1711	683	663	758	741	782	827	1011	1054	1376	1387	73	77	103	-
Креста Господня					262	260	298	301	315	317	897	927	1094	1211	54	36	47	-
Николаевской					221	220	259	266	268	276	-	-	-	-	-	-	-	-
Вознесенской					1323	1330	1395	1480	1434	1528	1957	2111	2532	2575	68	65	67	26
А всего	-	-	-	-	2489	2473	2710	2788	2799	2948	3865	4092	5002	5173	195	178	217	25

                Богоугодные заведения в Изюме – благотворительное заведение, больница и богадельня.

            Средства к жизни, кроме хлебопашества, у казённых крестьян, прихожан Воскресенской церкви, бакши и довольно значительная торговля. Ярмарки: в день Преполовения, в Иванов день, на Воздвижение и в день Димитрия. Оборотного капитала бывает до 200000 рублей серебром. Предприимчивые отправляются в Крым за солью, на Дон за рыбою – преимущественно за таранью, в Бахмут за алебастром.

Приложения:

I. – Челобитная государю 1710 года.

            Державнейший Царь, Государь Милостивейший! В прошлых годах пришли деды, отцы и братья и родственники наши и мы з родных Малороссийских из Заднепровских городов под твою Государскую Высокодержавную Руку на сей бок Днепра, и будучие в Белгород и Курск Бояре и Воеводы, обнадёживая нас Вашею Государскою неотменною милостию и всякими нашими Черкаскими неотъемлемыми от нас заднепренными прежними вольностями, в защиту Украйны жилыми городами велели нам селиться по Белгородской черте, в диких степях, на Татарских сакмах, которыми местами хаживали Крымские и Нагайские орды под Твои Государевы жилые Украинные города, и для размножения тех новостроящихся городов велели нам призывать на житьё всенадёжно иных нашу братию Черкас, из чего учинено пять полков: Сумской, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбянской; и во время походов тех Крымских и Нагайской орды под Украинные города служили Мы Тебе, Государю, по своему обещанию, не щадя голов своих, верно, також и в изменённые шатошние времена к изменникам не приставали и на прелестные их никакие письма, памятуя себе Вашу Великого Государя Милость, не склонялись.

            И в прошлых, Государь, годах, по Указу отца Твоего, Государя, блаженной памяти и брата Твоего, Государской блаженной же памяти, Великого Государя для утверждения тех городов за те наши верные и родительные службы пожалованы мы, велено нам место Твоего, Государевого, годового денежного жалования Твою, государеву, полковую службу служить по нашей Черкаской обыкности, при своих прежних всяких вольностях; и велено заимки занимать, пасеки и всякие грунты заводить, мельницы строить, рыбные ловли занимать, шинки держать и всякими торговыми промыслами промышлять в своих полках безоброчно и беспошлинно, против нашей старой Черкаской обыкности – и оброки, которые до измены Ивашки Брюховецкого на всякие наши угодья и на торговые промыслы были наложены, велено с нас сложить, и впредь тех оброков за вышепомянутую нашу службу на нас править не велено, на те все наши вольности и на грунта и на всякие промыслы в твёрдую нам и детям надежду в будущие годы даны нам Ваши, Государевы, жалованные многие грамоты из Розряда и из Приказа Великой России; и который был в полках наших таможенный сбор в питейную прибыль и конская пошлина, и перевозы на вере и на откуп и Русских людей, и те сборы отданы нам на полки в откуп вовсе без перекупки и без преоброчки, и для обид и налогов и за незвычая нашего иноземчества у тех городов в полках наших Русским людям впредь быть не велено.

            Да по Твоему ж, Государеву, Именному указу, для лучшей Тебе, Великому Государю, от нашего народа услуги, велено в полках наших служить конную компанейскую службу указному числу без Твоего, Государева, денежного и хлебного жалованья с наших пожитков, и в то время присланы нам Твои, Государевы, жалованные грамоты, обнадёживаючи нас прежними вольностями, и чтоб, опроче того компанейского денежного и хлебного вспомогательства, никаких тягостей на нас не накладать, и подпомочников в подводы ни в какие посылки не посылать, и быть бы нам при своих прежних старых вольностях, и за тую конную компанейскую службу велено нам ожидать паче прежней лучшей к себе Твоей, Государевой Милости, и ту Твою милостивую грамоту велено нам в полках читать во всенародный слух. И мы, холопы Твои, слышачи Твой, Великого Государя, именной указ в надежду Твоей, Государевой, к нам милости, и неотъемлемых впредь от нас наших козаческих прежних вольностей, со многими трудами и с немалыми денежными и хлебными в набытках своих убытками, ту компанию в полках своих устроили, и ныне держим на своей денежной и хлебной плате. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново_Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же Компанейских подпомочников сверх того берут в Каменный Затон и в Ново-Богородицк и в иные посылки и многие подводы. Да с нас же посылаются с полку по несколько десятков плотников на Воронеж к корабельному делу. Да в наших же полках, чего прежде никогда не бывало, не только у подпомочников, у самых компанейцов ставят на станциях людей ратных, и тех ратных людей кормить и поить из своих пожитков, и чинить им всякое довольство; а сверх того они, ратные люди, чинят нам в домах наших великое опустошение, тайным обычаем и усильно запас и всякую всячину берут и всякое самовольство чинят, от которых вышеписанных тягостей многое имеем разорение и великие обиды.

            И ныне, Государь, мы, старшина и полков наших поспольство, во великой скорби и сумнительстве зостаем, для того, что по Твоему, государеву, указу во всех городах полков наших мельницы, рыбные ловли, пасеки, мосты, перевозы, конские площадки, бани, ледокольни, валки, и иные всякие урочные статьи велено переписать и положить оброк; да у нас же в полках велено заповедать всякое лесное угодье для корабельного строения, и тот, Государь, указ нашей братии в великое оскорбление и в немалую вонтпливость; по тому, что прежние данные нам Ваши Государевы жалованные грамоты и именные указы отставляются, и верные наши многие службы, за что сподевали обрести паче прежнего милость, в беспамятство пришли, и Твоей Государевой милости и прежних наших вольностей без всякой нашей прослуги лишаемся, и ныне, Государь, мы нижайшие Твои рабы, памятуя Твою к себе неизречённую милость, а своё обещание, дерзаем Тебе, Государю, в самую истину донести и свою безмерную тягость и разорение предложити; опасны суще того, чтоб впредь, за неизвещение, нам не быть в Твоём, Государевом, опале, что от тех вышеписанных новосостоятельнх Твоих, Государевых, указов от мельниц, от рыбных ловель, от пасек, от ледоколень, от валков и от иных всяких оброчных статей, о которых в грамотах в полки наши писано, в Твою, Государеву, казну с полков наших прибыли будет малое число, а в службе Твоей, Государевой, конной компанейской учинится великая убыль, и в полках наших великая пустота, потому что наш Малороссийский народ, за неизвычай иноземчества своего, против Русских людей таких тягостей на себе понести отнюдь не может, и от того пойдут все в свободные гетманские города, а иные и пошли уже за Днепр в новостроящиеся города.

            А лесного, Государь, дерева, которое годится к корабельному строению, у нас нет, а которое и есть где отчасти, и то самое худое, удобно только на дрова и на мелкое какое строение, а не к корабельному делу; а Сумского и Ахтырского полка города построены на реках, на Псле да на Ворскле, и по иным упалым малым рекам пускать не токмо большого дерева, и самых мелких дров прогнать невозможно, для того что те реки непроточные, заросли болотами, а текут они сквозь города Гетьманского регимента в реку Днепр, а не в Дон и не в Донец, и многие на них загачены плотины. Також и Харьковского полка города построены не наплавных реках, у вершине гнилых речок и от реки Донца в дальнем расстоянии; - Изюмского полка города построены по реке Донцу на Татарских городках, и в тех местах Донец течет вельми узкий крутыми коленами; а по реке Осколу тоже лесного угодья малое число и спускать тою рекою невозможно. А Рыбинского полка в городах лесного угодья, кроме прежних заповедных лесов, самое малое число и от реки Дона в дальнем расстоянии, а иных плавных рек того полка нет, и не только леса, но и дров, кроме реки Сосны, спущать невозможно, потому что речки малые и болотистые.

            Всемилостивейший Государь! Просим Вашего Величества за наши прежние многие службы и за кровь и за смерть отцов и детей наших, не вели, Государь, прежних указов отца Твоего, Государя, и братьев Твоих, Государей блаженной памяти, и Своего Государева указа нарушить, и наших Черкасских старых вольностей, чим пожаловани мы, от нас без вины и прослуги нашей отнимать, и вели, Государь, по прежнему своему указу Государеву, теми вольностями нашими нам владеть по старым нашим Черкасским обыкновениям и по прежним указам и жалованным грамотам, а вышеписанные новосостоятельные указы о заповеди лесных угодьев, о мельницах и о рыбных ловлях, о пасеках, о мостах, о перевозах, о конских площадях и ледокольнях, о валках и всяких оброчных статьях, которые в новосостоятельных указах написаны, вели, Государь, с нас сложить и отставить, и впредь таких оброчных статей и иных никаких тягостей не вели, Государь, на нас накладать, для того что наш Малороссийский народ, за неизвычай своего иноземчества, таких тягостей безмерных понести против Русских людей никоими мерами не могут, пойдут врозь, и чтоб нам пред иными своею братьею в оскорблении не быть и достальным всем  без остатку не разориться и от таких тягостей Твоей Государевой службы не отбыть.

 

Андрей Парамонов ©

Город Изюм встречается в документах с 1663 г. Ранее известен Изюмский шлях, Изюмский курган – как татарская так и русская сторожи, а потом территория, входиввшая в Изюмский юрт, где охотники добывали зверей для Московского царя. В 1682 г. Григорий Ерофеевич Донец построил здесь крепость. Тогда же был образован Изюмский слободской полк (с 1765 г. – гусарский).

В г. Изюме располагалось большое количество усадебных и дворовых мест, принадлежащих дворянам, местным чиновникам и духовенству. Безусловно, всех владельцев и сами эти усадьбы описать невозможно, но со временем я постараюсь осуществить и эту задачу. Пока же представляю лишь некоторых владельцев.

Одним из наиболее известных владельцев усадьбы в г. Изюме был городничий Карл Августович Ган (1783 г. р.)[1]. Его отец, действительный статский советник Август Иванович Ган, служил в Петербурге. В 1788 г. К. А. Ган вступил в 1-й кадетский корпус, а с 1800 г. в чине прапорщика служит в Софийском мушкетерском полку, участвовал в сражениях с Наполеоном. В 1808 г. по ранению выходит в отставку в чине капитана и начинает службу городничим г. Изюма. В 1820 г. награжден орденом Св. Владимира IV степени. За поимку шайки фальшивомонетчиков был награжден в 1822 г. орденом Св. Анны III степени. В 1824 г. несколько месяцев служит полицмейстером г. Харькова, но по болезни опять переехал в Изюм, где с 1826 г. переименован в коллежские асессоры. В Изюме у него был деревянный дом, где он проживал со своей семьей. Известны семеро его детей: корнет Александр (1808 г. р.), Иван (1823 г. р.), Николай (1827 г. р.), Вениамин (1829 г. р.), Елизавета (1804 г. р., по мужу Роменская), Любовь (1815 г. р.), Анна (1828 г. р.).

В первой половине XIX в. в Изюме проживал губернский секретарь Платон Манойлов, служащий с 1816 г. в Изюмском уездном суде[2]. Из-за застарелого, с мокротой кашля в 1825 г. вышел в отставку.

В 1824 г. окончил Изюмское уездное училище Иван Яковлевич Квитка, чей отец коллежский регистратор Яков Григорьевич, не был признан в дворянском достоинстве указом герольдии, хотя на 1795 г. грамота на дворянское достоинство у него имелась[3].

Одной из самых распространенных фамилий, проживавших в Изюме, была семья дворян Башинских. Одна ветвь происходила от титулярного советника Семена Семеновича Башинского, который начал службу в Изюмском уездном суде в 1807 г. и получил в 1846 г. за беспорочную службу орден Св. Владимира IV степени. От жены Варвары у него было пятеро детей: Иван (1824 г. р.), Ферапонт (1826 г. р.), Вера (1832 г. р.), Мария (1834 г. р.), Надежда (1836 г. р.)[4]. Вторая ветвь происходила от губернского секретаря Изюмской градской полиции Луки Федоровича Башинского (1803 г. р.)[5]. В службе он с 1820 г., его супругой была дочь коллежского секретаря Пелагея Федоровна Ольфировская.

Большое домовладение было в Изюме у титулярного советника Изюмской градской полиции Петра Григорьевича Щербакова (1780 г. р.)[6]. Родом он из обер-офицерских детей, дом с дворовым местом и пасеку в Изюме он купил. В службе с 1795 г. копиистом.

Пять сроков (начиная с 1839 г.) на посту заседателя от крестьян в Изюмском уездном суде прослужил казенный крестьянин Яков Яковлевич Гризодуб[7]. В 1851 г. был представлен к награде – серебряной медали на Анненской ленте. Получал жалованье 16 руб. 98 коп. в год. У его родителей в Изюме был деревянный дом с дворовым местом. От жены Дарья Алексеевны у него было семеро детей. Единственным его недостатком было признано следующее: «… всегда уклоняется от платежа податей, взыскание которых с него сопровождается понудительными мерами со стороны сельского начальства».

В первой половине XIX в. в Изюме проживал майор Чугуевского уланского полка в отставке Федор Дмитриевич Чертков, участник сражений с Наполеоном, кавалер орденов Св. Владимира IV степени и Св. Анны IV степени[8].

В 1840 г. Изюмским уездным исправником был майор в отставке Семен Васильевич Калчигин, житель г. Изюма. В 1827 г. он служил в Серпуховском уланском полку и за отличие в сражении против персов был награжден орденом Св. Анны III степени с бантом[9].

В первой половине XIX в. в Изюме проживал титулярный советник Федор Кравчуновский, награжденный в 1825 г. орденом Св. Анны III степени[10].

Несколько сроков подряд Изюмским уездным исправником (с 1867 г.) был коллежский советник Алексей Васильевич Нерослев[11]. В службу он вступил 10.11.1839 г. унтер-офицером, а в отставку вышел в 1864 г. с чином майора. Кавалер орденов Св. Станислава и Св. Анны II и III степеней, Св. Владимира IV степени. В Изюме он проживал с семьей Анастасией Константиновой и детьми: губернским секретарем Владимиром (15.06.1878), Марией (замужем за коллежским асессором Н. П. Плетневым), Варварой (по мужу Зимина). Жена его, очевидно, дочь помещика Изюмского уезда, т.к. ее приданное – 1200 десятин земли – именно в этом уезде. В А. В. Нерослева имение 2047 десятин располагалось в Волчанском уезде.